Звезда негодяя (СИ)

– Прекрати. Это… – на щеках Эммы снова появился румянец. «Ага, мы волнуемся, – довольно заметил Коннор. – Значит, голос рассудка тут уже не главный». – Это совсем другое дело.

– Какое же? – поинтересовался Коннор.

– Прекрати, – только и смогла повторить Эмма. Коннор улыбнулся.

– Я тебе нравлюсь, – уверенно сказал он. – И ты сама боишься тех чувств, которые в тебе просыпаются. Потому что ты уверена, что ни к чему хорошему это не приведет. И поэтому, – Коннор перешагнул через толстую ветку, упавшую на тропинку, перевел Эмму, – ты старательно делаешь вид, что наши отношения – это просто работа.

Они остановились. Эмма смотрела на Коннора с обидой и гневом. «Значит, я все сказал правильно», – подумал Коннор и произнес, осторожно пробежавшись пальцами по завиткам кружевам по вырезу платья:

– Но сердце – сердце говорит тебе, что никакой работой тут и не пахнет. Что тут все намного глубже и тоньше. Пока у тебя еще хватает сил заглушать его голос, но скоро их уже не хватит. Потому что разум, конечно, усмиряет плоть – но и плоть может диктовать разуму.

Лицо Эммы дрогнуло. В ее взгляде теперь клубилась чистая ярость, и Коннор обрадовался – он заглянул в ту глубину ее души, куда Эмма сама боялась смотреть.

– Чего ты хочешь? – едва слышно спросила она.

– Тебя, – искренне ответил Коннор. Губы Эммы дрогнули в нервной улыбке.

– Ты уже получил меня, – гневный голос вдруг словно бы сломался, и Эмма сделалась маленькой и несчастной. – И зачем ты вообще говоришь все это? Тебе нравится дразнить меня? Мне казалось, что мы нашли общий язык, Коннор.

Коннору показалось, что она готова расплакаться, а этого он не хотел. Все как-то быстро зашло очень далеко.

– Ты мне нравишься, Эмма, правда, – сказал Коннор и не соврал. – А когда девушка мне по-настоящему нравится, я делаюсь злым дураком. Прости.

Эмма провела пальцами по лицу, смахивая невидимую слезинку, и Коннор добавил:

– Но я прав. Я тоже тебе нравлюсь.

– Наглец, – выдохнула Эмма с какой-то привычной усталостью, словно не ожидала от Коннора ничего другого. Возможно, она хотела видеть в нем героя, который спас прекрасную деву от зубов и когтей чудовища, но Коннор надеялся, что ему больше не придется никого спасать.

Хватит уже тьмы и зла. В последние дни их было слишком много.

– Наглец, – кивнул Коннор. – Но я знаю, как загладить свою вину.

***

Посылка из столицы пришла через час после того, как они вернулись домой. Она была отправлена с помощью артефакта, возникла посреди гостиной в облаке сиреневатого дыма, и все обитатели дома сбежались посмотреть на такое дивное диво. Артефакторная почта была быстрой, но крайне дорогой, и в Дартмуне ни у кого не было денег, чтобы заказать, например, нужную вещь в столице и получить ее на следующий день.

Эмма смотрела, как завороженная – перед ней словно бы приоткрылось окошко в другой мир: красивый, яркий, светлый. Она вдруг почувствовала себя очень маленькой и не способной прикоснуться к чему-то значительному. Наверняка Коннор переслал какие-то личные вещи через артефакторную почту.

Коннор провел рукой по воздуху, и свечение вокруг посылки стало утихать: артефакт опознал того, кому было отправлено послание. Слуги, которые заглядывали в гостиную, дружно замахали руками у лица. Торжество науки – это дело хорошее, а ну как тут замешана какая-нибудь дрянь?

Посылка мягко опустилась на стол: огромная темно-коричневая коробка, в которой Эмма могла бы поместиться целиком. Только вот почему у нее на боку красуется золотая наклейка с черной розой и печатью Селевини, большого магазина рукоделия? Коннор открыл крышку и широким жестом указал на посылку, приглашая Эмму подойти.

– Взгляни-ка! – сказал он. – Я не разбираюсь в твоем ремесле, приказал Селевини подобрать самое лучшее. Посмотри, все ли тут, что нужно.

Эмма подумала, что ослышалась. Нет, этого не могло быть. Это как-то… неправильно, что ли.

– Ты сделал заказ у Селевини? – спросила она, не веря ни ушам, ни глазам. Коннор кивнул.

– Когда прекрасная Белла сбежала от меня, я выяснил, что она занимается цветами из шелка, – ответил он. – Признаюсь, мне захотелось найти ее и как-то порадовать. А что может быть лучше нужных подарков?

Эмма подошла к коробке, чувствуя себя кладоискателем, который заглядывает в пещеру с сокровищами. Да коробка и была полна сокровищ, упакованных в прозрачные пакеты, запечатанные сургучом. Не веря, что все это для нее, Эмма принялась вынимать пакеты из посылки. Чего тут только не было! Бульки на изящных ручках, чтобы придавать лепесткам изгиб, бесчисленное множество резаков для шелка, дивные штампы, чтобы на шелковом лепестке появились те же прожилки, что и на живом – а еще вырубки, пинцеты, ножи и крючки для завивания листьев, а еще несколько видов клея и воздушные россыпи тычинок, а еще нежные стопки барангорского шелка, который стоил столько, что Эмма и мечтать о нем не смела, а еще…

– Боже мой… – только и могла повторять Эмма, вынимая очередное сокровище из глубин коробки. – Боже мой, это ведь фильера… и ландышница…