Я потом разных людей об этом расспрашивал, и выяснил (хотя насколько правда — не знаю до сих пор): если старший в роду скажет слушаться вот этого командира, то узбекский воин будет слушаться. Скажет слушать грузина — будут за этого грузина глотки рвать и жизни не жалеть. А если грузин тот скажет, что вот эти мальчики "говорят его голосом" — будут слушать "голос". И еще я тогда нашел какие-то расчеты (кстати, немцами сделанные), что среди узбеков во время войны было меньше всего предателей. Настолько меньше, что немцы не нашли ни одного…
Но это — дело прошлое (или будущее), а сейчас я действительно набрал две сотни узбеков, которым старейшины их родов велели слушаться меня. А я командиром им поставил Айбара — и ни один даже не поморщился! Хотя, если я верно усвоил, казахов они очень не любят — почти так же, как и всех остальных, впрочем. Но то дома, а тут служба. И на службе нужно эту службу исполнять, а не думать над приказом. Приказано было выучить английский — выучили. Не очень хорошо, но сойдет: индейцы же! Приказали товары в лавке продавать, покупателям кланяться — продают и кланяются. И — не воруют…
Демин тем временем продолжал:
— Но тут уже остатки подбираем, за сто-то миль народ уж в магазины не поедет, так что или десять лет ждите, пока деньги все соберем, или уж извольте распорядиться в другие города расти.
— Нет уж, распоряжаетесь тут вы, Борис Титыч. Считаете нужным в другие города идти — флаг вам в руки и барабан на шею.
— Как вы сказали? — Борис Титыч захихикал: — Да тут половина городу со смеху помрет, меня с барабаном увидев.
— Так я это… в переносном смысле. Ведите народ куда следует, а где деньги взять — вы не хуже меня знаете. Или вам помощник нужен? Как вы себя чувствуете?
— Хорошо чувствую — голос у него снова стал сердитый. — Только вот без вакаций тяжеловато… Да не мне, нукерам вашим. Вы, Александр Владимирович, все хорошо обдумали, но про одно подумать забыли. Узбеки-то — они ведь магометане…
— И что?
— А то что индейцы-то обреза в штанах не носят! Вы им девок-то пришлите хоть с Кубы… местных-то к ним подпускать нельзя. Я, грешным делом, уже пару раз с банановозами привозил, но что на три сотни молодых парней две дюжины девок?
— Лучше я вам еще сотню нукеров пришлю, а вы их раз в квартал в отпуск на Кубу отправляйте. Неделя туда, неделя обратно, пару недель там…
Проблема не в деньгах, а в их количестве. В тысяча девятьсот восьмом в США было продано чуть больше трехсот тысяч автомобилей, из которых двести пятьдесят тысяч были с моими моторами, колесами, трансмиссиями… Семьдесят пять миллионов чистой прибыли. Двадцать пять было получено с развлечений, еще полсотни пришло с мелочевки. Ладно, сотню миллионов удалось потратить на закупку станков, сырья кое-какого, но оставшиеся пятьдесят — это, если переводить в презренный металл, восемьдесят тонн. Юридически можно взять нужную сумму в банках, погрузить на корабли и увезти в далекое далеко. Юридически — но что случается при таких запросах фактически я уже однажды почувствовал на собственной шкуре, и пробовать еще раз мне что-то не очень хотелось.
Первую крупную партию золота в монетах я вывез якобы на оплату уругвайцам. То есть им тоже досталось, но два миллиона легли в мои тайные хранилища. Однако мне было этого количества маловато, и мы с Машкой приступили к систематическому пополнению золотых запасов в "тайных чертогах".
Дочь наша использовала простую схему: поскольку довольно много где импортные таможенные пошлины взимались исключительно золотом, капитаны грузовозов частенько хранили в судовых сейфах изрядные суммы в очень тяжелом "эквиваленте", и появление капитана в банке с просьбой разменять тысяч десять-пятнадцать на золото особого удивления не вызывало. Поэтому каждый ее "стекловоз", покидая американские порты, увозил пуд-другой золотых двадцаток. Но подданные России могли в США кататься куда угодно, никаких особых виз не требовалось — и если капитан заходил в банк, скажем, в Саванне, то его старпом проделывал то же самое уже в Чарлстоне, а главный механик — в Джексонвилле… Таким нехитрым образом "выводилось" процентов десять с оборота, а ещё процентов двадцать Машка выгребала уже с покупателей стекол — объясняя это тем, что "нужно же пошлины платить"… Понятно, что убрать упоминания о этих деньгах из бумажек, которые нами же и готовились, труда не составляло — но Водянинов на такую схему вышел одним чутьем.