Звезда пленительнаго

Утром после возвращения в город меня разбудил телефонный звонок. В восемь утра, между прочим, а вчера я вообще домой уже сегодня добрался, около часа ночи. Была у меня мысль обругать звонившего, однако такая мысль у меня возникала очень часто, но так ни разу и не удалось ее воплотить в жизнь. Вот и сейчас большевик со всей своей большевистской напористостью начал меня радовать в таком темпе, что нужные в этот момент слова я даже вставить не успел:

— Александр Владимирович, спешу вам сообщить радостную весть. Нынче ночью закончились испытания обработанных новым способом винтовочных стволов, и выбранные наугад из партии десять штук все без заметных следов износа отстреляли по сто тысяч патронов!

— Это радует… и сколько же времени-то на испытания ушло?

— Полтора суток, позвачера вечером отстрел начали.

— И чего, мужики так круглые сутки и палили?

— Да что вы, господин Ульянов замечательную машину для испытаний приготовил. Она как раз десять стволов отстреливать и может, потому столько и испытывали…

— Хорошо, вы сейчас, по-видимому, в институте? Я где-то через час зайду, покажите мне что вы успели натворить…

Больше всего мне понравилась именно машина Владимира Архиповича: в нее патроны засыпались в бункер прямо из ящика, и она сама патроны выбирала по одному, аккуратно укладывала в цепную ленту, откуда механизм, напоминающий пулеметный — только с приводом от электромотора — пихал их в ствол. Очень интересная конструкция, в особенности если учесть, что механизм позволял (после регулировки, конечно) отстреливать патроны от пистолетного до однодюймового пушечного. Правда Володя сказал, что при пушечных патронах больше двух стволов использовать нельзя, так как отдача станок разнесет.

Карабин с новым стволом я тоже посмотрел. Ну карабин как карабин, внешне вроде такой же как и раньше. Приятно, конечно, что теперь он может сто тысяч раз стрельнуть — теоретически. Практически же почему-то на фронте винтовка не "доживала" в среднем и до тысячного выстрела…

Однако для меня это было не особенно и важно. Просто карабин, который я держал в руках, являлся для меня весомым подтверждением той мысли, которую я тайно — в том числе и для себя самого — лелеял в глубине души: большевикам по силам объединять людей для решения важных задач. Пусть эта задача — с карабином — была и невелика "в масштабах мировой революции", но Чижевский наладил промышленное производство на базе совершенно новых технологических принципов менее чем за полгода, а "в прошлый раз", если мне память не изменяет, только на наладку процесса обработки лейнеров — технологии на порядок более простой — ушло почти два года. Ну что же, буду помогать большевикам и дальше работать на благо России. И, мне кажется, у них все получится…

Глава 35

Николай Иудович давно уже пришел к выводу, что иногда бывает необходимо пользы дела для терпеть даже неприкрытую грубость в свою сторону — правда, если грубость эта делу действительно помогает. Еще будучи поручиком, он — сын выслужившегося солдата — часто получал поучения от вышестоящих офицеров в форме презрительной снисходительности, но у него уже тогда хватило ума понять: содержание важнее формы.

Учеба же пошла бывшему поручику впрок, и тем более пошла, что из-за грызущих душу обид он старался умением превзойти поучающих. А позже он решил, что традиция потому и закрепилась, что учебе такие "обиды" весьма поспешествуют. Возможно мысль эта была и не совсем верна — но теперь обладатель высшего военного звания Империи предпочитал считать именно так.

А посему разговор с молодым промышленником не оставил в душе Николая Иудовича неприятный отголосков. К тому же этот Волков, хотя и давно уже прослыл подлинным невежей в общении, свое дело знал туго и исполнял его отменно. А потому, вероятно, был искренен в своем убеждении, что дела и иные он знает получше всякого. Хотя… Генерал-фельдмаршал Иванов снова "прокрутил в голове", как любит выражаться этот Волков, только что закончившийся разговор:

— Не мне, конечно, учить артиллериста, да еще генерала, как стрелять из пушек. Но ведь и вы можете то же сказать мне о самолетах. Да, я не генерал, но что самолеты выполнить могут, а что нет, я-то всяко лучше знаю, вы согласны?

— Однако мы сейчас говорим о неисполнении приказов офицерами, а не о технических возможностях…

— Да бросьте вы, право слово! Вы же сейчас для себя самого, хотя бы в глубине души, не можете не признать, что приказ был дебильный? Если бросать в окопы гранаты с самолета, то враг будет убит только тогда, когда граната ему по голове неприкрытой стукнет. А чтобы она стучала по голове, бросать ее нужно с высоты саженей в пятьдесят, а то и меньше — а тут и из пистолета в самолет попасть несложно.

— Но приказ…