Звезда пленительнаго

А еще… в общем, если получится уложиться в сорок миллионов, меня следует считать счастливчиком. А даже если и в пятьдесят — то что? То, что разместится в этом здании, будет для меня гораздо дороже. И мне это здание нужно — не когда-нибудь в светлом будущем, а сейчас. В крайнем случае, на той неделе… Я вздохнул, помедлил еще секунду и встал:

— Итак, господа, я с большим вниманием выслушал всех вас. И, как я понимаю, продолжить строительство здания сейчас не представляется возможным ни с технической, ни с экономической точки зрения. И исходя из этого, я пришел к неизбежному в данных условиях решению… — я еще раз тяжело вздохнул, судорожно пару раз прожевал собственные губы, выдохнул — Здание должно быть построено до первого сентября тысяча девятьсот восьмого года. Отмечу — "до" вовсе не значит тридцать первого августа. В августе здание должно будет укомплектовано мебелью, лаборатории — приборами, библиотеки — книгами. Столовые — посудой, в холодильниках должны лежать продукты, а в шкафах жилых корпусов — постельное белье. Господин Чернов до Нового года составит и опубликует условия конкурса на оформление интерьеров — кроме интерьера главного зала, им я займусь лично. Поработать, причем весьма напряженно, предстоит всем вам — а чем каждый будет заниматься в рамках этого строительства, я сообщу каждому в течении недели. На этом сегодняшний техсовет прошу считать оконченным. А Николая Егоровича и Владимира Александровича я попрошу сегодня быть моими гостями.

За ужином мы с Николаем Егоровичем увязли в споре о том, как наиболее рациональным способом проводить испытания вертикальных дерьмопроводов высотой в четверть километра. Ни к каким приемлемым решениям мы не пришли и остановились на том, что за Жуковским останется еще задача математического обоснования масштабирования натурных испытаний.

А Беклемишев — уже с Васькой — бурно обсуждали возможность изготовление статуй из нержавеющей стали. В их спор влезла и Машка, предложившая статуи для наружного украшательства вообще делать керамические, из корундовой керамики. Спор продолжился в Вськиной мастерской, где Машка сломала киянку (правда, старую и, похоже, уже треснувшую) о лежащий на верстаке шлифовальный диск. И спор закончился тем, что на следующее утро Владимир Александрович отправился в Петербург за инструментом, помощниками и прислугой, решив отработать "новую технологию" на Сталинградском корундовом заводе…

Жуковский тоже отбыл к себе в Москву: мы договорились, что теперь очередь моих инженеров ездить к нему за консультациями. Оставшееся до Нового года время я занимался распределением задач среди моих предприятий, а затем — принялся в очередной раз придумывать, где взять много денег. Очень много…

Раздумья были тяжкими. Главным образом потому, что тема усугублялась дополнительным вопросом: а какие деньги мне, собственно, нужны-то? И вопрос был очень серьезным.

Станислав Густавович записку о том, что такое деньги, мне составил месяца за три. Как я и ожидал, в виде краткого пересказа "Капитала". Ну что, записку я все равно прочитал — а затем с главным моим экономистом состоялась "крайне плодотворная" беседа:

— Станислав Густавович, я же просил вас самому подумать, а не составлять краткий конспект "Капитала". Я этот "Капитал" читал когда… в общем, давно уже — и тогда уже понял, что все это — чушь.

— Вы не понимаете…

— Подождите. Я, возможно, не понимаю чего-то, даже скажу больше — я действительно многого в экономике не понимаю. Но вот чушь и передергивания распознать сумею. Давайте разбираться: вот Маркс пишет, что деньги — это товар.

— Да, особый товар…

— Ерунда. Вот золото — это товар, серебро — товар… Впрочем, я это уже говорил. Но ведь деньги никоим образом с золотом или серебром-то не связаны! У тех же англичан золота для обмена на фунты хорошо если процентов пятнадцать запасено, а прочие их бумажки не обеспечены ничем. А Маркс утверждает, что те же бумажные деньги есть всего лишь более удобная замена тому же золоту — что на проверку оказывается полной чушью. Не в этом дело, а в том, что все в "Капитале" — чушь и ерунда. Начиная с основ…

— Я не думаю…

— Напрасно не думаете. Вот скажите мне — что в "Капитале" главное?

— Главное… тут все важно.

— Понятно, не знаете. Главное тут — учение о прибавочной стоимости. Вот есть учения о великом будде Гаутаме Шакьямуни, есть учение о древней Шамбале…

— О ком?

— О чём, но не это важно. Учение Маркса — из той же оперы: тут важно верить, а не думать. А если подумать… Вот вы, как я понимаю, Маркса тщательно изучали. Скажите мне, откуда берется прибавочная стоимость?

— Капиталист грабит промышленный пролетариат…

— Грабит как? С кистенем стоит на выходе с завода и отбирает зарплату?

— Глупый вопрос, вы и так все прекрасно знаете…

— Нет, не знаю. Впрочем, и вы не знаете, а лишь верите… скажите, труд по Марксу — это товар?

— Да.

— Продает его рабочий по рыночной цене?

— Ну… да.

— Вот я, капиталист, купил сырье — это товар. За рубль купил. Купил труд рабочего — тоже за рубль. Получил какой-то продукт — где я ограбил рабочего?