Звезда по имени Галь. Заповедная зона

— Спокойнее, Уонайн. — И обернулся к Брилу: — Конечно, мы во многом различны, так всегда бывает с жителями разных миров. Но я уверен, в одном мы схожи: молодость порою спешит напрямик там, где мудрость прокладывает обходной путь.

Брил помолчал, обдумывая эти слова. Видимо, это что-то вроде извинения, решил он, и коротко кивнул. Молодежь у них тут жалкая и никчемная. На Карсоне мальчишка в возрасте этого Уонайна уже солдат и готов нести солдатскую службу, и никто не станет за него извиняться. И уж он не допустит ни единого промаха. Ни единого!

— Мои верительные грамоты я должен вручить вашим правителям, когда с ними встречусь, — сказал он. — Кстати, когда это можно сделать?

Тэнайн пожал могучими плечами.

— Когда тебе угодно.

— Чем скорее, тем лучше.

— Прекрасно.

— Это далеко?

Тэнайн посмотрел с недоумением.

— Что далеко?

— Ваша столица — или где там собирается ваш сенат.

— А, понимаю. Он не собирается в том смысле, как ты думаешь. Но, как когда-то говорили, он заседает непрерывно. Мы…

Он сжал губы, с них слетел какой-то певучий короткий звук. И сейчас же Тэнайн засмеялся.

— Прости! — сердечно сказал он. — В Древнем языке не хватает некоторых слов, некоторых понятий. Какое слово у вас обозначает… э-э… присутствие всех в одном?

— Я полагаю, нам не следует отвлекаться, — осторожно произнес Брил. — Вы, видно, хотите сказать, что ваш сенат не заседает в каком-либо определенном месте в назначенное время?

— Я… — Тэн чуть засмеялся, потом кивнул: — Да, это верно, постольку…

— И у меня нет возможности лично обратиться к вашему сенату?

— Этого я не говорил. — Еще дважды Тэн пытался что-то объяснить гостю. Брил прищурился. Вдруг Тэн расхохотался. — Рассказывать на Древнем языке старые сказки невелика хитрость, говорить на нем с другом куда труднее, — сказал он с досадой. — Вот если бы ты научился говорить по-нашему? Согласен? Наш язык прост и удобен, он основан на том, что тебе хорошо знакомо. У вас на Кит Карсоне, уж наверно, тоже есть еще какой-нибудь язык, кроме Древнего?

— Я чту Древний язык, — сухо молвил Брил, уклоняясь от ответа. И очень медленно, раздельно, будто не по годам непонятливому ребенку, стал объяснять: — Я хотел бы знать, когда я могу увидеться с здешними правителями и обсудить некоторые вопросы всепланетного и межпланетного значения.

— Обсуди их со мной.

— Вы сенатор, — сказал Брил, и в его тоне ясно звучало: «Всего лишь сенатор».

— Верно, — сказал Тэнайн.

Стараясь не терять терпения, Брил спросил:

— А что такое сенатор на вашей планете?

— Тот, кто связывает людей своего округа со всеми другими людьми. Тот, кто хорошо знает дела и заботы небольшого участка планеты и может привести их в согласие с тем, что происходит на всей планете.

— А кому служит ваш сенат?

— Людям, — сказал Тэнайн так, словно его сызнова спрашивают об одном и том же.

— Ну да, конечно. А кто же служит сенату?

— Сенаторы.

Брил прикрыл глаза, с языка его чуть не сорвалось крепкое словцо.

— Из кого состоит ваше правительство? — спросил он ровным голосом.

Все это время Уонайн жадно слушал, переводя взгляд с одного собеседника на другого, словно увлеченный зритель какой-нибудь стремительной игры в мяч. Но тут он не выдержал:

— А что значит «правительство»?

В эту минуту появилась Нина, и Брил вздохнул с облегчением. Она вышла из темного уголка в саду, где занималась чем-то совершенно непонятным у подобия длинного рабочего стола, и теперь шла к ним по террасе. Она несла огромный поднос, нет, скорее, вела его, заметил Брил, когда она подошла ближе. Тремя пальцами она поддерживала поднос снизу и одним сзади, — ладони он почти не касался. Прозрачная стена комнаты исчезла при ее приближении, а может быть, Нина прошла в том месте, где стены не было.

— Надеюсь, хоть что-нибудь здесь придется тебе по вкусу, — весело сказала она и опустила поднос на бугорок рядом с Брилом. — Вот это мясо птиц, это маленьких млекопитающих, а вот рыба. Эти печенья сделаны из злаков четырех разных видов, а это, белое, — из одного, мы его называем «молочная пшеница». Здесь вода, в этих двух сосудах вино, а в этом — спиртовая эссенция, мы ее зовем ушегрейка.

Не поднимая глаз от еды, силясь замкнуться, чтобы весь мир не заполняли благоухание и свежесть, исходящие от этой женщины, так близко наклонившейся к нему, Брил сказал:

— Все это очень кстати.

Нина отошла к мужу, опустилась наземь у его ног и, откинувшись, оперлась на его колени. Он ласково погрузил пальцы в ее густые волосы, и она, вскинув глаза, блеснула ему мимолетной улыбкой. С еды, многоцветной, точно женское платье, тут дымящейся жаром, там источающей в воздух прохладу, Брил перевел взгляд на три улыбающихся, внимательных лица. Он не знал, как быть.

— Да, все это очень кстати, — повторил он, а они по-прежнему сидели и смотрели на него. Он взял одно белое печенье и поднялся, озираясь по сторонам, осматривая этот нелепый прозрачный дом и все вокруг. Куда деваться?!

Пар, поднимающийся от подноса, защекотал ноздри, и у Брила потекли слюнки. Он отчаянно голоден, но…