Звезда по имени Стиг Ларссон

Связь Ларссона с читателями поражает своей широтой и страстью, но не менее интересна реакция критиков и его коллег, писателей детективного жанра. Некоторые из них любезно согласились поделиться со мной своим восторженным отношением к его книгам, другие же поморщились и спросили: «А могу я вам сказать, что думаю о нем на самом деле ?»

Джоан Смит прославилась своими детективными романами, но именно ее работа журналиста и рецензента с особым вниманием к мужскому насилию над женщинами и их подавлению в исламском обществе ближе всего к тому, чем занимался Стиг Ларссон. Покойного шведского писателя интересовали те же проблемы.

«Он понравился мне с самого начала, – говорит она. – Его издатель Кристофер Маклеоз прислал мне корректуру „Девушки с татуировкой дракона“; в то же время Питер Кемп из „Санди таймс“ сказал, что у него есть шведский роман, который может меня заинтересовать, и я ответила, что прочла уже половину. К тому моменту я решила написать на него рецензию. Книга прежде всего поражает своей современностью. Мне нравится Хеннинг Манкелль, нравится Хокан Нессер, нравятся многие другие скандинавские писатели. Но именно Стиг Ларссон создал наиболее яркий образ современной Швеции. Он изобразил ее как современную европейскую страну – у читателя не возникает традиционного представления о Швеции как о стране маленьких городков и слухов, места, с которым мы встречались раньше, где время идет, а ничего не меняется. В своих романах Стиг Ларссон описывал город нашего времени, узнаваемый современный мир.

В первой книге мне было интересно то, что подчеркивалось оригинальным шведским названием: „Мужчины, которые ненавидят женщин“. Даже если бы я не знала об этом с самого начала, нетрудно понять, насколько Ларссон потрясен и заворожен феноменом женоненавистничества и глубоко сидящей в некоторых мужчинах жестокостью по отношению к женщинам. Необычно видеть мужчину, сделавшего это явление центральной темой своих произведений. Конечно, многие мужчины знают о проблеме, но описать ее настолько откровенно, как Ларссон, до сих пор не решился ни один мужчина-писатель».

В этом он перекликается с самой Джоан Смит, которая затрагивает подобные темы не только в своих романах, но и как журналистка борется за права женщин, живущих в деспотических религиозных сообществах. «Да, – говорит Смит, – у Стига действительно были верные рекомендации! Много лет назад я работала в „Санди таймс“ с группой „Инсайт“, занимаясь журналистскими расследованиями в те дни, когда газеты верили в такие методы и могли их себе позволить. Вполне возможно, с ним произошло то же, что и со мной: вы начинаете понимать происходящие в мире удивительные события, и быть таким журналистом становится чем-то вроде привилегии. Я летала по всему миру, занимаясь, к примеру, поисками местонахождения денег шаха Ирана, и написала книгу об осаде иранского посольства. Вы говорите себе: „Я знаю, как это происходит, но не хочу больше ограничиваться одними фактами“. Вам хочется написать о глубинной истине, которую можно облечь в художественную форму, и почему-то мне кажется, что это могло быть и его мотивацией».

Однако Джоан Смит и Стиг Ларссон представляют различные типы исследовательской журналистики, превращенной в детективный роман и отличной от того, что делали прежние поколения писателей вроде Фредерика Форсайта. Что же изменилось с тех пор?

«Думаю, ответ на этот вопрос лежит, помимо прочего, в сфере социального происхождения, – говорит Смит. – Многие журналисты, ставшие писателями, – выходцы из рабочих семей, как я, поэтому вполне естественно, что наши проблемы и тревоги несколько иные. Кроме того, старшее поколение более консервативно смотрит на мир (они – выходцы из довольно привилегированной социальной группы, и им не приходилось много работать), а такие люди, как Ларссон и я, принадлежат левым. Старшее поколение не склонно сомневаться в статус-кво, а Ларссон, подобно мне, делает это без труда. В последнем из трех романов – „Девушка, которая взрывала воздушные замки“ – кое-что меня удивило. Думаю, он самый слабый в трилогии. Ларссон поднимает тему, знакомую нам по другим произведениям, – государство внутри государства и так далее. Должна признаться, я была несколько разочарована и думала: „Зачем он это делает? Все это мы знали и раньше“. Наверное, такое разочарование было связано еще и с тем, что остальное в его книгах невероятно оригинально».

В свете сказанного думает ли Смит, что Ларссон сумел бы сохранить энергию и целеустремленность на протяжении всего цикла из десяти книг, которые планировал написать?