Звезда по имени Виктор Цой

Владимир Мукусев, журналист:

«Ради исторической правды я расскажу эту историю. Цой появился во „Взгляде“ не в 1989 году. Виктор появился у нас в конце 1987 года, на третьем месяце существования программы „Взгляд“. И случилось это не потому что я знал тогда о существовании Цоя, хотя я к тому моменту уже что-то о нем слышал. А появился Цой оттого, что к нам в студию сначала позвонил, а затем пришел ленинградский кинорежиссер Алексей Учитель, который снял фильм „Рок“. Героями этого фильма были Борис Гребенщиков и его „Аквариум“, Виктор Цой и его „Кино“, был Шевчук с группой „ДДТ“. Там же был „АукцЫон“, ансамбль „АВИА“, который сегодня мало кто вообще помнит. Так вот, с чем пришел Алексей Учитель тогда? После очень громкой премьеры фильма в Ленинградском доме кино этого самого фильма „Рок“, где не только были песни рок-коллективов, но еще и разговоры и размышления героев, да еще и с постоянным употреблением словосочетания „Ленинградский рок-клуб“, для того времени вообще по сути запрещенного. Так вот, после выхода фильма кто-то постучал куда следует, и из Москвы сверху поступил приказ: привезти не только автора фильма, но и сам фильм, оригинал и все срезки с фильма, потому что он был запрещен и готовился к публичному уничтожению. Что тогда придумал Лигачев, я не знаю, но Учитель приехал ко мне с просьбой: „Спасите фильм!“ Посмотрев фильм, я понял, что единственный возможный вариант его спасения – это вытащить из него все музыкальные номера и насытить ими стандартную схему „Взгляда“. И я это сделал. Я фактически показал весь этот фильм, порезав его кусками, и Виктора Цоя в том числе. Это было первое появление Цоя на Центральном телевидении, по сути. Скандал был до небес, но главное мы сделали. Мы спасли фильм, потому что смешно было запрещать то, что было показано по Центральному каналу.

Что касается участия Цоя во „Взгляде“ и его слов о спекуляции, то это была одна из наших фирменных, как мы тогда это называли, „мулек“. При разговоре до эфира мы пытались вложить в головы наших гостей, если эти головы были не замутнены нашими проблемами, как это было в случае с Цоем. Мы говорили о том, что бы нам хотелось услышать. Например, если бы я заявил во всеуслышание, что пора похоронить Ленина, то я бы, наверное, прожил ровно столько, сколько нужно, чтобы выйти из студии. А вот когда это Захаров сказал – это совсем иное. Уважаемый человек, кинорежиссер. И никто не знает, сколько мы репетировали это все, дословно: что я скажу, что Захаров. Конечно, большинство людей в передаче говорили именно то, что они думали. Их не нужно было учить, что-то объяснять. Но мы в любом случае говорили им, о чем мы хотим сделать вот этот конкретный выпуск. На чем нужно зафиксировать внимание. И Цой сказал именно то, что нужно было. Сам, своими словами».[249]