Звезда с неба

— Не морды, а в крайнем случае, физиономии! — возмущённо перебивает Такк.

— Прекрасно — «физиономии»! Я говорю: «Они скоро подохнут от скуки, потому что у них нет никаких духовных интересов». А Такк возражает: «Какие там духовные интересы, когда им нужно столько жратвы?»

— Как можно? — возмутился Такк. — Разве мог я когда-нибудь произнесли такие слова?! О ужас! Что ты мне приписываешь?!

— Извини, — улыбнулся Тикк и стал передразнивать: — «Как можно говорить такие вещи, когда им надобно столько пищи!» Помнишь? Я говорю: «Вымрут они оттого, что нету у них никакого интереса в жизни. Они самые крупные, их никто и не смеет зацепить. Ты думаешь, они самые сильные на самом деле, а они давно обрюзгли! Им не о чем говорить. Поэтому они становятся неуклюжими, ленивыми и тупыми. Ей-богу вымрут!» А он надулся и ушёл! Обиделся! Ладно. Когда через пятьсот лет заявляется и спрашивает: «Ну как?» — я говорю: «Вымерли! Вчера последнего схоронил».

— Да, — смущённо соглашается Такк. — У них за последнее время на лицах было написано некоторое самодовольство. Я это видел, конечно, и даже радовался за них, полагая, что они счастливы…

— Постойте, ребята, — говорю я, — как же это у вас получилось? Тикк остался на месте, Такк куда-то исчез — что же было со временем? В одном месте — тик-тик-тик, а в другом — так-так-так? Очень странно…

— А время в то время остановилось! — отвечает находчивый Тикк, и я успокаиваюсь.

Этот рассказ показался мне слишком достоверным: и кому ещё может повезти настолько, чтобы услышать рассказ очевидцев о том, как и почему погибли тираннозавры!

И я записываю этот рассказ, чтобы не позабыть его.

— Мне ничуть не жаль тираннозавров, — говорю я, — так им и надо. Более того: я могу привести много примеров, когда отсутствие интересов и присутствие самомнения приводили в ничтожество даже людей. Однако согласитесь, друзья, что прежде чем впасть в ничтожество, человек должен был сначала произойти хотя бы от обезьяны. А вы никак не даёте мне описать этот немаловажный факт.

— О да, — говорит Тикк. — Необходимо сначала появиться на свет. Поэтому произведи человека от обезьяны, а мы пока подождём и потом расскажем, что из этого вышло…

— Что из этого вышло, ребята, я вижу сам, а вот как произошёл человек — я попробую сейчас выяснить.

ОБЕЗЬЯН НАХОДИТ СОБЕСЕДНИКА Всякое следствие имеет свою причину. Человек начинает происходить. Историю нужно писать гусиными перьями. Появление первых стихов. Изменение характера к лучшему

Тик-так, тик-так… Время выстраивает по порядку дела человека и события жизни.

Тик-так, тик-так… Всё имеет причину, и никому ещё не удавалось собрать урожай там, где ничто не посеяно.

Тик-так, тик-так… Люди поступают глупо и поступают мудро, и никто не виноват в человеческих неудачах и никто не способствовал человеческим радостям, кроме самих людей.

Тик-так, тик-так… Всё, что происходит от кошки, — мяукает, и нигде ещё не встречалась муха, родившая слона.

Тик-так, тик-так… Для того чтобы выйти в путь, нужно шагнуть через порог, а для того чтобы шагнуть через порог, нужно на это решиться.

Тик-так, тик-так, тик-так…

«Итак, — пишу я, — когда Обезьян почувствовал, что в голове его появилась мысль, он прежде всего испугался, потому что никогда ещё не испытывал ничего похожего. Ему показалось, что он заболел страшной болезнью, от которой непременно умрёт. Он изо всех сил старался ни о чём не думать, чтобы поскорее выздороветь.

Но было поздно, потому что он всё равно уже думал.

И думанье это укорачивало его клыки, выпрямляло спину, поднимало голову, наращивало лоб и удлиняло подбородок, выдавливая на нём симпатичную ямочку.

— Что такое? — рассуждал Обезьян. — Почему всё это происходит именно со мной? Все скоты как скоты — толкаются, кусаются, рявкают друг на друга. Наваливаются впятером на одного, сильный лупит слабого. А я — мало того, что мне уже как-то совестно вести подобный образ жизни, — я ещё должен придумывать, чем бы ещё больше от них отличиться!.. Неужели я становлюсь человеком?

Обезьян почёсывался по старой привычке и даже попытался разок вытереть нос ладонью, но тут же воздержался, признав это неприличным.

— Да, — рассуждал Обезьян, — придётся привыкать к новому положению. А жаль… Вот, скажем, дикий кабан — какой бы иэ него прекрасный человек вышел! Морда небритая, в щетине, клычища нечищеные, глазки злые, не говорит — хрюкает. Прелесть! Или, скажем, шакал. Что за человек был бы! А разве плохой человек вышел бы, например, из ядовитой гадюки? Так нет же! Живут себе все эти твари, ни о чём не думая!

Так рассуждал Обезьян, приходя к выводу, что очень опасно начать думать, поскольку от этого, пожалуй, можно и человеком стать…»

Я писал, и перо моё, повизгивая, скрипело по бумаге, вычёркивая ненужные слова и вписывая нужные, которые, если хорошенько подумать, тоже можно было вычеркнуть.