Звезда сироты

Хозяин бара оперся своей, два с половиной метра ростом, почти двухсоткилограммовой тушей на амортизирующую стойку из дерева и пластика, которая протестующе затрещала:

– Рыночный уполномоченный явно воспринял как личное оскорбление, что я выкинул первую группу чиновных добродеев, присланных им закрыть мое заведение. Может быть, мне не следовало ломать их фургон. Теперь они пытаются действовать хитрее. Только на этой неделе у меня побывал один, утверждавший, что он своими глазами видел, как я подавал определенные галлюциногенные напитки лицам, не достигшим совершеннолетия.

– Ты явно заслужил, чтобы тебя вздернули за твои крайности, – с псевдосерьезным видом заметил Флинкс. Он тоже считался по закону слишком юным для многого, что подавал ему Симм.

– Так или иначе, – продолжал великан, – этот чертов сын вылетает из задней кабинки, машет своей муниципальной карточкой умиротворителя и пытается сказать мне, что я арестован. Он, мол, намерен забрать меня, и мне лучше всего спокойно отправиться с ним. – Сморчок Симм сокрушенно качал массивной головой, пока Флинкс сделал несколько больших глотков.

– И что же ты сделал? – Флинкс слизнул жидкость с уголков рта.

– Я действительно не хотел больше никаких неприятностей и уж конечно не еще одного обвинения в нападении. Я подумал, что намекающая демонстрация умеренно физического характера действенно убедит этого господина изменить свое мнение. Она убедила, и он тихо удалился. – Симм показал на опустевшую теперь кружку Флинкса: – Еще налить?

– Разумеется, так что ты сделал? – повторил он.

– Съел его карточку умиротворителя. Вот твое пиво, – он поставил вторую кружку рядом с первой.

Флинкс понимал удовлетворение Сморчка Симма. Ему требовалось поддерживать свою репутацию. Его заведение было одним из немногих мест в Дралларе, куда человек мог зайти с гарантией, что на него не нападут или как-нибудь не облапошат буйные разбойники. И все потому, что Сморчок Симм беспристрастно разделывался со всеми такими нарушителями спокойствия.

– Вернусь через минуту, – сказал Флинкс своему другу. Он соскользнул с табурета и направился в то помещение, чья планировка и назначение мало изменились за последние несколько столетий. Как только он вошел туда, на него навалилось изобилие богатых ароматов и ощущений: застоявшегося пива, крепких напитков, беспокойства, напряжения, старой воды, влажности, полного страха ожидания. Комбинация насыщенных мыслей и носящихся в воздухе запахов чуть не подавила его.

Посмотрев налево, где это давление было сильнее всего, он заметил легкое подергивание обеспокоенно следившего за ним человека. Флинкс увидел внешнее спокойствие этого человека и почувствовал его внутренний страх. В одной руке он держал осмотический шприц, его палец обвился вокруг него, словно это было оружие. Когда Флинкс начал было звать на помощь, его подымающийся крик оборвало что-то темное и тяжелое, опустившееся ему на голову. Мысленный же крик оборвал холод шприца…

Он очнулся и увидел беспорядочную панораму огней. Они раскинулись перед ним и ниже его, видимые сквозь стену и пол из прозрачного пластика.

Он медленно поднялся, сел с некоторыми затруднениями, поскольку его запястья сковывали хромированные металлические наручники. От них тянулась длинная трубка из гибкого металла, исчезавшая среди богатой мебели. Эта цепь извивалась по толстому прозрачному ковру, словно какой-то червяк с зеркальной спиной.

Присмотревшись, Флинкс увидел, что огни были пульсацией города Драллара, среди них господствовали находившиеся слева светящиеся шпили королевского дворца. Это зрелище позволило ему сориентироваться. Сравнив положения дворца с узором нижних огней, он понял, что его держат пленником в одном из четырех отгороженных инурбов города. В этих охраняемых, огражденных от посторонних лиц анклавах находились дома высших классов, как дралларских, так и торговавших здесь жителей иных планет. Значит, напавшие на него были далеко не трущобные воры.

Он был не в состоянии уловить какие-либо эмоции или мысли вокруг себя. Сейчас все заполонило собой легкое пульсирование в мускулах правого предплечья, куда попала игла. Совсем иного рода ауру порождал его собственный гнев за то, что он не заметил враждебных эманаций напавших на него до того, как зашел в туалет.

Вдруг он заметил отсутствие еще одного ощущения: пропал утешающий груз Пипа у него на плече.

– Здравствуй, – робко поздоровался тонкий, серебряный голосок.

Резко обернувшись, Флинкс оказался лицом к лицу с ангелом. Он расслабился, скинул ноги с кушетки и с удивлением посмотрел на появившуюся девочку. Ей не могло быть больше девяти-десяти лет, и она была одета в голубовато-зеленый комбинезон с бахромой и длинными рукавами из какого-то прозрачного кружевного материала. Длинные белокурые покрытые лаком волосы волнами спадали до самых бедер. Младенчески голубые глаза смотрели на него с удлиненного лица умудренного херувима.

– Меня зовут Махнахми, – мягко уведомила она его; ее голос поднимался и падал словно трель малой флейты. – А тебя?

– Все зовут меня Флинкс.