Звезда сироты

– Ш-ш-ш! – она чуть не упала со спальной платформы. – Почему… нет, подожди, – предостерегла она его. Прошло несколько минут, в течение которых она проделала тщательное обследование комнаты, проверяя места, которые Флинкс никогда бы не додумался проверить.

– Все чисто, – объявила наконец она с удовлетворением. – Я считаю, что по их мнению мы не можем сказать такого, что стоит слушать.

– Ты уверена? – спросил в замешательстве Флинкс. – Я об этом как-то не думал.

Силзензюзекс, похоже, обиделась.

– Я же говорила тебе, что проходила обучение в Службе Безопасности. Нет, кроме меня тебя здесь некому слушать.

– Ладно, причина, по которой этот мир был помещен под Эдикт, встретила нас сегодня в туннеле. Это туземцы… Урчащие гоблиноглазые чернорабочие Руденуаман. Они и есть причина.

Еще с минуту она продолжала пялиться на него, подумывала засмеяться, решила, что лучше не стоит, когда увидела, насколько он серьезен.

– Невозможно, – наконец пробормотала она. – Ты подвергся какой-то галлюцинации. Туземцы наверняка не больше того, чем кажутся: большие, дружелюбные и тупые. Они еще недостаточно развились, чтобы Церковь изолировала этот мир.

– Напротив, – возразил он. – Они куда больше того, чем кажутся.

Она выглядела раздраженной:

– Если это правда, то почему они долгие часы выполняют тяжелую черную работу при температуре замерзания в обмен на несколько несчастных орехов и ягод?

Голос Флинкса безутешно упал:

– Этого я еще не знаю, – он поднял взгляд. – Но я знаю вот что: они прирожденные телепаты.

– Иллюзия, – твердо повторила она. – Испытанная тобой галлюцинация.

– Нет, – голос его был твердым, уверенным. – Я сам обладаю некоторыми слабенькими талантами. И понимаю разницу между галлюцинацией и связью мозга с мозгом.

– Будь по-твоему, – вздохнув, провозгласила Силзензюзекс. – Спора ради давай временно считать, что это была не иллюзия. И все же это не причина для Церкви помещать мир под Эдикт. Целая раса – телепатов это только теория, но этого недостаточно, чтобы исключить их из ассоциированного членства в Содружестве.

– Дело не только в этом, – серьезно объяснил Флинкс. – Они… ну, умнее, чем кажутся.

– Я в этом сомневаюсь, – фыркнула она. – Но даже расу умных телепатов не сочли бы такой угрозой.

– Намного умнее.

– Я не поверю в это, пока не увижу доказательств, – возразила она. – Если бы они представляли какую-то серьезную угрозу Содружеству…

– Почему же еще Церковь поместила этот мир под Эдикт?

– Флинкс, у них нет никаких орудий, никакой одежды, никакого разговорного языка – никакой цивилизации. Они рыскают, урча, в поисках корней и плодов, живут в пещерах. Если они потенциально такие умные, как ты утверждаешь, почему они упорно прозябают в нищете?

– Это, – признал Флинкс, – очень хороший вопрос.

– У тебя есть на него очень хороший ответ?

– Нет. Но я убежден, что нашел причину действий Церкви. К чему приводит помещение расы под Эдикт?

– Никаких контактов с внешними сторонами, бороздящими космос народами, – процитировала она. – Самые строгие наказания за любое нарушение Эдикта. Раса вольна развиваться на свой собственный лад.

– Или вольна пребывать в состоянии застоя, – пробурчал Флинкс. – Содружество и Церковь помогали множеству первобытных народов. Почему же не уйюррийцам?

– Ты позволяешь себе судить о высшей политике Церкви, – пробормотала она, снова отодвигаясь от него.

– Не я! – почти крикнул он, шумно стукнув обеими руками по одеялу, и, быстро жестикулируя, продолжал. – Это Церковный Совет позволяет себе манипулировать судьбами рас. А если не Церковь, то правительство Содружества. А если не Содружество, то крупные корпорации и семейные фирмы. И потом, есть Империя ААннов, которая ставит себя превыше всего. – Он принялся в гневе расхаживать вдоль постели.

– Господи, меня до смерти тошнит от организаций, думающих, что они имеют право устанавливать, как следует развиваться другим!

– А что бы ты предложил взамен? – бросила она ему вызов. – Анархию?

Флинкс снова тяжело сел на постели, уткнувшись лицом в ладони. Он устал и был чересчур молод.

– Откуда мне знать. Я знаю только одно: меня начинает чертовски тошнить от того, что сходит за разум в этом углу мироздания.

– Не могу поверить, что ты столь невинен, – проговорила она на сей раз помягче. – Чего ты еще ждешь от всего лишь млекопитающих и насекомых? Слияние было только началом выхода твоей и моей расы из долгого темного века. Содружеству и Объединенной Церкви всего несколько веков. Чего ты ждешь от них так скоро. Нирванны? Утопии? – она покачала головой, жест, позаимствованный транксами у человечества.

– Не мне и не тебе ставить себя превыше Церкви, помогшей вывести нас из этих темных времен.

– Церковь, Церковь, вечно твоя всемогущая Церковь! – закричал он. – Почему ты ее защищаешь? Ты думаешь, она состоит из святых?

– Я никогда не утверждала, что она совершенна, – ответила она на это, проявляя и сама некоторую горячность. – Сами Советники утверждали бы это последними. Это одно из ее достоинств. Естественно, она несовершенна, она никогда не стала бы утверждать обратное.