Звезда Стриндберга

Стены подвала были обложены грубым, под старину, а может быть, и впрямь старинным кирпичом. На толстых дубовых полках теснились сотни грязных бутылок. Никаких светильников, несколько голых лампочек, свисающих на старинных плетеных шнурах в текстильной изоляции. Интересно, как это адвокат сразу обнаружила, что ей надо? Впрочем, решил он, не надо быть большим знатоком вин, чтобы сообразить: что получше – лежит подальше. Поэтому Дон дошел до самого конца стеллажей, встал на цыпочки и достал первую попавшуюся бутылку из середины верхнего ряда. Ничего особенного – 1999 год. Следующая была получше, бургундское 1972 года, а третья – выше всяких похвал, урожай 1959 года.

– Мочу так долго хранить не станут, – проворчал Дон про себя и опять посмотрел на полку. В рядах бутылок зияли три пустых места.

Эва Странд так и стояла, опершись бедром на мойку. Вид у нее был почему-то более утомленный, чем когда он ее оставил. Бутылка с портвейном ее больше не интересовала.

– Должен же быть какой-то конец у этой истории, – устало сказала она.

– Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.

Он пропустил ее вперед и тщательно прикрыл стеклянную дверь. Миновал тесный проход между стеллажами, где показал ей бочку с бокалами («На ночь нам хватит»). Затем они спустились по узкой винтовой лестнице в подвал. Там на полу стояло штук пятьдесят бутылок – Дон снял их с верхней полки.

– Вы, я смотрю, патронов не жалели. – Она бледно улыбнулась.

Дон показал на полуметровой высоты пустой деревянный ящик – он, чтобы не тянуться на цыпочках, использовал его как подставку. Эва, посомневавшись, залезла на ящик и, балансируя на каблучках, заглянула в пространство, образовавшееся после того, как Дон снял с полки несколько десятков бутылок.

– Вы видите? Или нет?

Она кивнула и полезла рукой вглубь.

– Я не достаю.

– Похоже на стекло.

Она сделала еще одну попытку.

– Нет, не получается…

Эва посмотрела на него сверху вниз.

– И что вы собираетесь предпринять? – спросила она, держась за полку, чтобы не потерять равновесие.

– Подавайте мне бутылки. Надо освободить полку.

Она с удивлением посмотрела на него, но возражать не стала. Первой оказалась бутылка бордо. За ней последовала еще одна и еще… когда верхняя полка полностью освободилась, они ее сняли, положили на пол и начали разбирать следующую.

Вскоре чуть не весь каменный пол погреба оказался уставленным запыленными драгоценными бутылками. Они сняли и вторую полку. Ящик уже был не нужен.

Теперь ясно было видно то, что только угадывалось за рядами бутылок: небольшое подвальное окно.

Красно-синее мозаичное стекло, покрытое толстым слоем пыли и грязи.

Дон несколько раз пнул ящик ногой, и когда гвозди чуть-чуть разошлись, с трудом отодрал одну доску. Из доски торчали два гнутых ржавых гвоздя – грозное оружие.

– А если они услышат?

Дон не стал отвечать на этот вопрос.

Они сняли и остальные полки. Кроме нижней – та была намертво привинчена к кирпичной стене. Дон решил, что это им на руку – толстая доска наверняка выдержит его вес. Он попросил Эву подстраховать его и залез на узкую полку.

Теперь окно было всего в нескольких дециметрах над его головой. Дон покачался на доске – как будто бы держит – и протянул руку:

– Дай мне эту штуковину. – Он посчитал, что ситуация для обращения на «вы» чересчур уж экзотическая.

Эва протянула ему доску с гвоздями.

– И придержи меня.

Она обеими руками уперлась ему в спину. Он повернул доску гвоздями вперед и слегка постучал по стеклу.

Никакого эффекта – гвозди с отвратительным скрежетом проскребли по толстой мозаике.

Тогда он изловчился и звезданул что есть силы – стекло разлетелось. Осколки со скандальным звоном бьющейся посуды посыпались на каменный пол.

Эва вцепилась ему спину.

– Главное, работать тихо, – сказала она после напряженной паузы. – В королевском дворце было слышно [39].

Дон спустил, насколько можно, рукав пиджака, обернул ладонь и начал вынимать осколки из рамы. В подвал ворвался свежий ночной воздух.

Когда осколки были убраны, он выпростал ладонь, высунул руку в окно и опустил вниз. Рука уперлась во что-то влажное.

Он посмотрел – в слабом свете лампочки на руке были видны прилипшие комки черной земли.

– А ты уверен, что это хорошая идея? – Незаметно для себя Эва тоже перешла на «ты».

– Предложи лучше.

Она промолчала.

Бензодиазепин, главный компонент в капсулах с ксано-ром, наконец дал о себе знать. Путь назад к остекленной двери и в сервировочную Дон проделал с удивившим его самого спокойствием. Его черная сумка так и лежала на полиурета-новом матрасе. Он накинул ремень на плечо. Приложил ухо к запертой двери в кухню. Ни шагов, ни голосов. Ничего.

Посмотрел на часы. Полчетвертого утра, на улице еще темно.

Бегом по дубовой аллее, мимо Скансена, на Карлаплан. Оттуда на метро до центрального терминала. Там пересадка на другую линию – и на север, в единственное место на земле, где он чувствовал себя в безопасности.