Звезда Стриндберга

Эберляйн уселся поглубже и выпрямился. Дон вновь подметил этот странный эффект, поразивший его еще на вилле Линдарне – немец словно бы молодел от собственных слов. Даже морщины на лице разгладились.

– Не знаю, запомнили ли вы последние отчаянные записи Нильса Стриндберга… во всяком случае, я их вам показывал. Помните, на обратной стороне метеорологического дневника Кнута Френкеля… ну, когда Стриндбергу удалось спрятаться от преследователей в расщелине между торосами. Он писал, что крест и звезду похитили неизвестные, которые преследовали их с самого начала экспедиции. К тому времени, если верить записям Стриндберга, Френкель уже истекал кровью от полученных ран, инженер Андре был мертв, а самого Стриндберга тоже ждала долгая и мучительная смерть. Вход в Подземный мир был открыт… и тут Стриндберг упоминает конкретное имя. Он пишет: «Старшего зовут Янсен».

Дон вызвал в памяти картину – бледные чернильные строки. Он кивнул, не открывая глаз, – да, так там и было написано.

– Поэтому, – продолжил Эберляйн, – когда в марте 1901 года в Фонд пришло письмо, подписанное именно этим именем, основатели Фонда насторожились. Обратный адрес «судовладельца Я. Янсена» привел в адвокатскую контору в Гамбурге. И когда Фонд связался с ними, они выставили целый ряд более чем странных требований. Оказалось, что упомянутые Стриндбергом «чужаки» – всего лишь группа бедных норвежских китобоев. Они следовали за шведским воздушным шаром от Свальбарда, а когда пошли паковые льды, продолжали преследование на лыжах. Как им удалось найти шведов во льдах – до сих пор остается загадкой. Одна из теорий – Кнут Френкель якобы разболтал историю о бунзеновской горелке и сферах еще в лагере на острове Датском. Мы также знаем, что их паровой баркас несколько недель стоял на якоре в гавани Виргос вблизи «Свенсксунда», корабля, на котором экспедиция прибыла на Свальбард. Так или иначе, они нашли туннель в Подземный мир, который Стриндберг и Андре к тому времени уже начали изучать. Норвежцы утверждают, что шведы вели себя крайне агрессивно и что перестрелка началась по их вине. Каким-то образом норвежцам стало известно, как обращаться с горелкой, крестом и звездой. Когда они обратились в Фонд, они уже знали все и о перемещениях луча, и как их вычислять. За четыре года, прошедших после гибели экспедиции, они уже несколько раз спускались в… в общем, они называли это «подземные залы». Что там они нашли, норвежцы толком объяснить не смогли, но все же сообразили, что ценность находки очень велика. Дон прокашлялся.

– Подземные залы?..

– Так они это называли, – кивнул Эберляйн. – Они очень удивлялись, что, в какой бы точке ни открывался вход, они всегда попадали в одну и ту же гигантскую галерею… да, можно сказать, подземных залов. Но к тому времени они уже поняли, что у них нет ни экономических, ни научных возможностей, чтобы извлечь из этой истории хоть какую-то пользу. Они нашли адвокатов и предложили своего рода обмен на очень странных, как я уже сказал, условиях. По контракту они сохраняли за собой крест и звезду и выполняли функции… что-то вроде хранителей входа. Фонд, в свою очередь, обязался послать научных экспертов и превратить все находки и открытия в обоюдную прибыль.

– Так что же там было? – спросил Дон.

Эберляйн загадочно улыбнулся. Ветер за крепостными стенами, судя по истерическому дребезжанию стекол, стал еще сильней. Краем глаза Дон заметил, что Эва тоже внимательно прислушивается к разговору.

– Начнем с того, что сделанные находки вряд ли могли быть истолкованы в начале двадцатого века… Уровень развития науки, вы понимаете… Прошло не меньше десяти лет, прежде чем Фонду удалось разработать метод получения… освоения… как бы это сказать… оставленных нам знаний. Метод достаточно примитивный, по сегодняшним понятиям. Оставленные знания… может быть, я выбрал неправильное слово, вряд ли это можно назвать знаниями, это скорее трудно толкуемые нашептывания, раскрывающие основы мироздания. Своего рода ментальный чертеж устройства мира.

– Этого я никогда не понимал, – вставил Дон. – Даже простой чертеж, а тут еще ментальный…