Звезда тантрического секса

Промучившись ночь на доске, утром я поднялась совершенно разбитой. Все тело ныло и болело, шея не желала поворачиваться ни в какую сторону, ко всем бедам в комплект собиралась разгуляться мигрень – следствие выкуренных накануне сигарет на голодный желудок. Мучительно хотелось есть и пить, умыться и почистить зубы, но все эти простые человеческие радости были мне не доступны. Единственное счастье – работал унитаз, но опять же, в сливном бачке не было воды. Через пару дней жизни в подобной квартире любой культурный человек вполне способен превратиться в полного неандертальца. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, я принялась складывать газеты по мере их выхода в свет, три номера с объявлениями «Орешника» я отложила в сторону. Просто так.

Скука – страшное дело. Сложив газеты в новую стопку, я принялась выдергивать из них листы и складывать подобия уродливых оригами. Потом плюнула на Японию и стала делать наши, отечественные самолетики. С детства их не делала, но оказалось, что руки-то, руки помнят! Такие бомбардировщики ладные замастрячила – любо дорого глядеть и летали они отлично, жаль только места было мало, особо не разгонишься, вот если бы из окна… Я так увлеклась, что пошла изучать комнатное окошко на предмет его открытия. Глухо – все забито, заколочено здоровенными гвоздями, будто владельцы этих апартаментов дико боялись проникновения внутрь свежего воздуха – а вдруг пленник надышится и почувствует себя лучше? Жлобы…

Думать о расследовании, об «Орешнике», о Нечаеве и банковской ячейке я больше не могла, обдумалась уже до тошноты, больше не хотелось. Хотелось верить, что Влад благополучно доставил Горбачеву ценный груз и всех вот-вот повяжут… Хотя, с какой стати? Ключ, а, следовательно, главная улика у меня, любимой, в честь чего они будут кого-то там вязать? Что ключ отпирает дверцу, ведущую к главной улике, я не сомневалась. И Роман с толстяком тоже хотели это нечто заполучить – без сомнения. Следовательно, скорее всего они являются убийцами Нечаева, возможно именно они и были в его квартире, когда мы с Таюхой поперлись туда. Эх, если бы можно было отмотать время назад! Я бы поехала к Тае с ночевкой, взяла бы с собой ящик вина, напоила бы ее до смерти, отключила бы дверной звонок и не позволила бы всяким посторонним трупам без приглашения вваливаться в дом к порядочной девушке. Эх-хе-хе, если бы да кабы… сколько можно было бы исправить в жизни, имей ты возможность путешествия в прошлое…

Самолетов у меня было уже столько, что вполне хватило бы на вооружение России и Америки. Жаль, самолетостроение ничуть не отвлекало от острого чувства голода и удушающего – жажды. Мой организм пребывал в таком экстремальном состоянии, что я даже не могла переживать за Таю, хотела, но не могла. Улегшись на доску, я стала смотреть в потолок, пытаясь смириться с тем, что в моей жизни настали перемены и они совсем не к лучшему.

Глава восемнадцатая

Время тянулось еле-еле. Я лежала на боку лицом к стене и считала линии рисунка на обоях, пристально разглядывая вереницу гробиков. Жить не хотелось. Со стороны прихожей раздался какой-то звук. Отупев от скуки, я даже не сразу и поняла, что это открывают дверь. Медленно, нехотя, с головокружением я поднялась и села, безропотно ожидая, что же будет дальше.

– Сена! – неожиданно раздался голос Таиски. – Сеночка, ты где?

Я была уверена, что у меня начались банальные глюки, но нет, в комнату ворвалась Тая собственной персоной, следом шел зеленоглазый Роман.

– Та-а-а-ая! – проблеяла я, бросаясь к ней на шею. – Где ты была, гадость ты эдакая?!

– В больнице, в больнице я была, – она обнимала меня так, что кости трещали, – меня машина сбила!

– Как так?

Только теперь я заметила лиловый синяк на левой скуле и пластырь над правой бровью.

– Потом она тебе все расскажет, – прервал нашу бурную встречу Роман. – Проголодалась небось?

Вопрос адресовался мне.

– Конечно, еще бы!

– Это хорошо.

Из матерчатой сумки, с какими обычно ходят бабушки на рынок, он извлек полпалки салями, штук пять нарезок красной рыбы и батон хлеба. Все это он сложил на кровать.

– Вот, ешьте.

– А попить? – растерялась я.

– А попить будет тогда, когда вы все вспомните и все расскажете.

– О чем?! – в два голоса воскликнули мы.

– Обо всем. Завтра сюда приедет крайне заинтересованное в ваших рассказах лицо, к его приезду вы как раз созреете для полной откровенности. Рассказывать вам придется всю правду, как батюшке на исповеди, иначе получите по пуле в лоб, а квартиру мы подожжем вместе с трупами, предварительно накидаем сюда еще бутылок – сгорел бомжатник, и никому до вас не будет дела. Всех благ.

И ушел. Я схватила колбасу и принялась ее грызть прямо вместе с пленкой, Тая с жалостью глядела на меня.

– Рассказывай скорее, где они тебя нашли.

– Я же говорю, – Тая присела на доску, – в больнице. Я вообще-то не хотела с ними ехать, но зеленоглазый красавчик сказал, что ты у них и если я буду сопротивляться и вякать – тебе не жить.

– Говоришь, машина тебя сбила? Надеюсь, не насмерть?