Звезда тантрического секса

– Уважаемые дамы и господа в погонах, – глухо произнес он, сидя на стуле в неудобной напряженной позе, – если вы смотрите эту запись, то, скорее всего меня уж нет на свете. Зачем я сейчас буду все это рассказывать? Мне-то уже все равно, а вот они пускай помучаются, пускай пострадают все эти сволочи, благодаря которым я докатился до всего этого. Я хочу чистосердечно сознаться в том, что специально заразил СПИДом троих человек: Немцову Татьяну Сергеевну, Татарского Семена Борисовича и Рыкова Павла Анатольевича. Все они занимают крупные руководящие должности и все были клиентами туристической фирмы «Орешник». Я тоже работаю там, и эти люди пользовались мною для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Я практически ничего не знаю о них, кое-что и только с их слов. Татьяна Сергеевна работает в издательском бизнесе, с мужем у нее там что-то не ладится, вот и пользуется такими, как я, не брезгует. Женщина она довольно жесткая, с садистскими, можно сказать наклонностями, нравилось ей причинять человеку физическую боль хотя бы в постели. Но она всегда очень хорошо платила, можно было и потерпеть. Семен Татарский всегда хотел сохранить в тайне свои гомосексуальные наклонности от семьи и партнеров по бизнесу, опасаясь, что многие откажутся иметь с ним дело. Вот и ездил отдыхать через нашу турфирму, я сопровождал его три раза, пару раз еще встречались в гостиницах. Павел Рыков убежденный гомосексуалист, художник-любитель, занимается антиквариатом, долгие годы живет с постоянным партнером, но иногда заворачивает к нам, чтобы развеяться и освежить свои «притупляющиеся», как он выражался чувства. Но он больше предпочитал разговаривать, причем на философские, абсолютно ненужные мне темы. Поддерживать разговор было не обязательно, достаточно просто кивать головой, делая вид, что слушаешь. Играть он еще любил, изображал из себя какого-то грека, в этой игре я должен был принимать самое активное участие. Даже и не знаю, зачем я все это рассказываю, ведь я действительно не имею ничего против этих людей. Я работал, они платили, но все-таки…. Да, я их ненавидел, ненавидел всех своих клиентов без исключения, потому что каждый из них волей-неволей растаптывал, уничтожал остатки моей личности и чувства собственного достоинства. И чем дальше, тем очевиднее становилось, что вернуться назад, стать прежним я больше ни за что не смогу. Да и видел я во что превращались парни вроде меня, у которых не получилось пробиться в вип-экскорт или же стать профессиональным жиголо. Стас Валеев подсел на героин, теперь ради дозы готов переспать с кем угодно, хоть с чертом. Вадик Голованов пытался вены себе вскрыть, Генка Степцов спивается, скоро его из фирмы выкинут и пойдет торговать собой на улицу, а это совсем уж последнее дело. А как все хорошо начиналось… – Нечаев отер рукавом испарину со лба и продолжил. – Я и еще семь человек, три девушки, четыре парня, попали в «Орешник» три года назад, я хотел устроиться на приличную должность бухгалтера, думал буду нормально работать, хорошо получать, смогу снимать приличную квартиру, я-то сам из Волгограда, подался в Столицу в поисках лучшей доли, и вот… стал проституткой. Внешность моя оказалась очень уж товарной, для обслуживания клиентов обоего пола годной. Не скрою, сначала от такого предложения я был в ужасе, собирался немедленно уйти из «Орешника», но мне назвали среднюю цифру моих будущих гонораров и я остался. Большие деньги и желание посмотреть мир все решили за меня. Всего нас было пятнадцать человек, мы сопровождали в круизах обеспеченных дам и господ, желавших иметь при себе постоянного, гарантированного сексуального партнера на время отдыха. Но, помимо оказания сексуальных услуг от нас требовалось еще и производить тайные записи на камеру постельных сцен. Зыкова Лидия Андреевна – хозяйка «Орешника» говорило, что это на всякий случай, что эти записи гарантия нашего спокойного и стабильного бизнеса. Позже я узнал, что на каждого клиента, который хоть раз воспользовался услугами по предоставлению спутника или спутницы собиралось подробное досье, информация о его семье и финансовом положении. Затем некоторых людей шантажировали этими записями и вымогали деньги. Насколько мне известно, одна женщина даже покончила с собой, к сожалению, я не знаю ее имени. СПИДом я заразился в Египте от случайной чернокожей любовницы. Захотел немного отвлечься, в кои-то веки почувствовать себя покупателем чужого тела, хозяином положения, вот и купил на пару часов случайную, приглянувшуюся девчонку. Даже мысли в голове не возникало, что она могла быть больна, выглядела она отлично, как очень дорогая проститутка, хотя цену назвала сравнительно небольшую. Когда узнал о болезни, думал перерезать себе вены, но не смог, струсил. Что делать и как жить дальше я не имел никакого представления, долго пытался осознать мысль, что неизлечимо болен. Мне даже поговорить было не с кем об этом, обычно после таких новостей отворачиваются даже близкие друзья, но у меня не было близких друзей, у меня имелись только коллеги по работе. Я был в отчаянии, поэтому не нашел ничего более умного, как рассказать о своем несчастье Лидии Андреевне. Можно сказать, что на тот момент у меня не было человека ближе нее. Она очень хорошо умеет становиться близким человеком, входить в контакт, влезать в душу. – Он снова отер лоб и продолжил, глядя в камеру немигающим взглядом. – Я был готов к тому, что она немедленно погонит меня из своего кабинета, однако она отнеслась ко мне с большим участием, прямо таки с материнским состраданием, сказала, что «Орешник» меня не бросит, что она лично позаботиться о моем будущем. Ее забота о моем будущем состояла в том, что с должности проститутки меня перевели на должность наемного убийцы. С теми кто отказывался платить и грозил обратиться в милицию, она была очень жесткой, этим троим, чьи имена и фамилии я назвал, она пригрозила физической расправой, но эти люди готовы были идти в милицию, не смотря на то, что их репутация могла погибнуть, семьи распасться, а бизнес серьезно пострадать. На них угрозы не действовали и тогда Зыкова приводила приговор в исполнение моими руками. Я договаривался о встрече, представляясь личным, но тайным врагом Лидии Андреевны, и обещал отдать кассету с записями круиза просто так. Как правило, уславливались о встрече в гостинице. Там я предлагал выпить за то, чтобы жизнь поскорее наладилась и, улучив момент, подмешивал в питье большую дозу клофелина. Когда человек отключался, я колол ему в вену свою зараженную кровь и снимал это на видео. Этого тоже требовала Зыкова, она желала видеть, что я действительно сделал это, а так же записи предназначались и для самих приговоренных, в случае дальнейшего сопротивления, она грозилась обнародовать ее, рассказав везде и всюду о болезни приговоренного, обнародовав эту информацию и на работе несчастного и у него дома. Угроза действовала, никто не хотел становиться изгоем, никто не хотел лишаться работы и семьи, люди молчали. Немцова Татьяна Сергеевна, узнав о том, что я с ней сделал, поклялась прибить меня собственноручно, может она это и сделает, я не знаю, – он посмотрел куда-то поверх камеры, – не знаю… мне все равно. Зыкова тоже угрожала мне смертью, если я вдруг вздумаю кому-нибудь рассказать о том, что творится в «Орешнике», нашли кого пугать смертью. Я и так умру. Но напоследок я им всем хочу передать привет, – Нечаев жутковато улыбнулся. – Привет с того света Димычу Актырскому – суке и сутенеру, поставляющему девочек и мальчиков в «Орешник», Дыхову Роману, исполняющему роль палача и наблюдателя – в случае неповиновения кого-нибудь из персонала, он при помощи куска шланга добивался послушания, а так же Супонину Ленчику – шестерке и водителю фирмы. Желаю вам всем попасть на нары и вдоволь потешиться с зеками. Вот теперь все, – он с облегчением вздохнул. – Теперь я чувствую себя гораздо лучше, легче. Возможно, я не выдержу и расскажу Зыковой об этой кассете, пускай ощутит, каково, когда над твоей головой все время свистит топор. Я спрячу эту кассету подальше, как можно дальше, надеюсь, она попадет в руки правоохранительных органов и все эти свиньи получат по заслугам. Деньги, полученные мною за три преступления, я не тратил, не смог, я оставлю их в банке. Пусть они пойдут в фонд борьбы со СПИДом. Пожалуй, все.