Звезда телерекламы

— Она, э-ээ… Словом, она мне сама призналась. Сказала, что её сейчас тревожит финансовый вопрос. В конце недели нужно платить за квартиру, а денег ни гроша. Кое-что им должны выплатить, но, сам знаешь, как иногда тянут эти чертовы агентства. Я сказал, что нам это тоже знакомо… Чего ты ржешь?

— Продолжай, — сказал я, утирая слезы.

— Чего ты веселишься, Тобин?

— На сколько она тебя растрясла?

— С чего ты взял, что я ей дал денег?

— Тони, на сколько она тебя нагрела?

— Послушай, у девчонки неприятности…

— Сколько ты ей дал, балбес?

— Иди к дьяволу… Ну как можно отказать девчонке, которая жалуется на жизнь в тот самый миг, когда её рука покоится на твоей отвоевавшейся плоти?

— Сколько она из тебя вытрясла, любовничек — десятку?

— Не строй из себя умника. Да, если хочешь знать, десятку. Причем, в долг. Хотя нет — я не стану просить её вернуть эти деньги. — Тони вдруг встрепенулся. — Кстати, а откуда ты взял, что я ей дал десятку?

Я покатился от смеха.

— Я тоже одолжил своей десятку.

У Тони отвалилась челюсть.

— Та же история, что и у тебя, старик, слово в слово. Думаю, что автор сценария и оператор виденного нами фильма — одно и то же лицо. Нас слегка поимели, старичок. Маленький трах-трах обошелся нам в двадцать фунтов.

— Плюс бутылка водки.

— Да, я не забыл. Набрось ещё фунт.

— Чтоб я сгорел!

— Кстати, лично я считаю, что они честно отработали каждый пенс, улыбнулся я.

— Пойми меня правильно, — замахал руками Тони. — Я знаю по меньшей мере полдюжины девиц, которые бы охотно трахнулись со мной задарма, но потом попросили одолжить несколько монет. Чего я не возьму в толк, так это на кой черт эти двое так рисковали. Ведь мы могли просто послать их на все четыре стороны и уйти.

— Возможно, они хорошо разбираются в психологии, и решили, что мы истые джентльмены.

— Не знаю, — Тони с сомнением замотал головой. — Мне кажется, тут что-то не так. Айлин, по-моему, и в самом деле понравилось… Нет, дело не в деньгах.

— Джун тоже понравилось. Она просто обалдела от счастья.

— Да, похоже, правду мы никогда не узнаем. Давай условимся: в "Веллингтоне" никому ни слова. В противном случае, мы станем посмешищем всего Сохо.

— Договорились.

Тони кинул взгляд на часы и застонал.

— Господи, уже почти три. Спать осталось всего ничего.

— Пошли на боковую, — зевая, кивнул я. — В десять я должен сказать парням из "Кроксли" о своем решении, а я до сих пор не знаю, каков будет мой ответ.

— Как, ты ещё не решил?

— Я должен сперва переговорить с Майком Спайерингом. Но я все же склоняюсь к тому, чтобы принять их предложение.

— А что потом? Ты уже решил, что будешь делать дальше?

— Нет еще. Надеюсь, все же, что три с половиной тысячи фунтов помогут мне скоротать это время.

Тони задумчиво поджал губы.

— Знаешь, что я бы сделал на твоем месте, старичок? Упрятал бы деньги в надежный банк, а сам махнул на год за границу.

— А чего я там не видел?

— Не знаю… Устроился бы где-нибудь на солнце. Строил бы лодки на Багамах, или ловил акул в Австралии. А год спустя вернулся бы, имея в кармане ещё тысчонки три. Подумай, дружище. Во всяком случае, тратить эти бабки здесь я бы точно не стал.

Я задумался. В словах Тони был резон. Три тысячи фунтов — и впрямь неплохой трамплин. Имея такой загашник, можно сколотить приличный капитал.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился я. — Но сейчас решать ничего не буду. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Слимфит.

— Знал бы ты, как называла меня Айлин, — мечтательно вздохнул Тони.

— Значит, ты тоже не жалеешь о выброшенной десятке?

— Нет, конечно, — ухмыльнулся мой друг.

Глава вторая

Пятница. Не прошло и семи часов, как мы расстались с Тони, а я уже оставил свой "лотус" в многоэтажном гараже на Поуленд-стрит и теперь брел по Сохо, зябко поеживаясь и волоча ноги, как сомнамбула, к конторе моего агента на Шафтсбери-авеню. Дело было не только в недостатке сна; адский коктейль из возмутительно раннего часа и зубодробительного ветра, пронизывающего насквозь все пять слоев моих одежек, превращали меня в зомби. Кошмарный день — то слякоть, то снег, а потом вдруг ни с того, ни с сего освежающий душ из градин размером с голубиное яйцо.

Упрятав окоченевшие уши под воротник пальто, я медленно трусил по лужам, мечтая о лете. Чего бы я только ни отдал за глоток славного июльского зноя! Господи, и я как я ненавижу зиму с её извечной холодрыгой. Все внутри коченеет и отмирает. В такие дни я не знал, что лучше — отдать Богу душу или впасть в спячку и сосать лапу. Чем больше я размышлял о предложении Тони поработать где-нибудь на солнышке, тем более привлекательным оно мне представлялось. Что могло быть лучше… ласковое южное солнце, блаженное тепло… разгуливай себе в майке и шортах, а не в четырех тоннах кожи и шерсти.

Дойдя до Бервик-стрит, я перешел на другую сторону улицы. На углу посиневший от холода косматый хиппи в драных джинсах наяривал на старенькой гитаре рождественский марш, одновременно гнусавя в такт на губной гармошке, словно это его согревало.