Звезда Тухачевского

— Обещал! — язвительно поддразнил его Шабич. — Обещал из трех букв, а дал из пяти. И получилось — «война»! Щедрый он, Владимир Ильич, не то что наш казначей!

Вероятно, они еще долго продолжали бы пикироваться между собой, но Шимупич развел их в стороны, как судья на боксерском ринге:

— Кончайте трепаться. Слыхали установки командарма? Сейчас соберем всех командиров и наметим план действий.

5

Перед отъездом в Симбирск Тухачевский продиктовал обращение к бойцам своей армии:

«Товарищи! Наша цель — скорее отнять у чехословаков и контрреволюционеров сообщение с Сибирью и хлебными областями. Для этого необходимо теперь же скорее продвигаться вперед. Необходимо наступать! Всякое промедление смерти подобно!

Самое строгое и неукоснительное исполнение приказов начальников в боевой обстановке без обсуждений того, нужен он или не нужен, является первым и необходимым условием нашей победы!

Не бойтесь, товарищи! Рабоче-крестьянская власть следит за всеми шагами ваших начальников, и первый же их необдуманный приказ повлечет за собой суровое наказание! Командарм-1 Тухачевский».

Занимался ранний июльский рассвет, когда Тухачевский прибыл в Симбирск. Выйдя из вагона, сразу же велел адъютанту купить в привокзальном киоске газету. Это были «Известия Симбирского Совета». В самом конце первой полосы газеты он обнаружил свой же приказ, который был им согласован по прямому проводу еще из Инзы с Симбирским исполкомом:

«Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика переживает тяжелые дни, окруженная со всех сторон врагами, ищущими поживиться за счет русских граждан. Ими было подготовлено и поддержано разными продажными элементами контрреволюционное выступление чехословаков. Долг каждого русского гражданина — взяться за оружие и отстоять государство от врагов, влекущих его к развалу.

Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно встать под красные знамена вверенной мне армии.

Сегодня, 4-го сего июля, офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12 часам в здание кадетского корпуса ко мне. Неявившиеся будут предаваться военно-полевому суду.

Командующий 1-й Восточной армией Тухачевский.

Товарищ председателя Симбирского губернского Исполнительного комитета Иосиф Варейкис. 4 июля 1918 года. Симбирск».

Тухачевский был доволен: публикация состоялась. Кроме того, как он сразу же заметил, приказ был расклеен на заборах и афишных тумбах. Конечно, было бы лучше, если бы все это сделать гораздо раньше: в нынешней ситуации час равен месяцу, а то и году! А то, что наборщики в типографии переврали его фамилию, — не беда! Главное, чтобы офицеры явились на сборный пункт, поверили ему и стали в строй его армии, в строй бойцов за революцию.

За революцию?! Но эта же самая революция заклеймила и прокляла не только тех людей, на плечах которых волею судьбы красовались офицерские погоны, но и само слово «офицер», и если прежде, при царском режиме, офицерское сословие было окружено почетом, сияло в ореоле романтики и героизма, отождествлялось с высокой честью, с высокими же нравственными критериями, а само слово «офицер» произносилось с гордостью, с волнующим трепетом, то теперь оно было в одном ряду с теми словами, которые вызывали в народе ненависть и стремление разрядить в любого золотопогонника весь барабан нагана или же всю очередь из пулемета «максим».