Звезда Тухачевского

Просматривая жизнеописание адмирала, Тухачевский почерпнул из него немало интересного, о чем прежде даже и не подозревал. И постепенно пришел к выводу о том, что, не попади Александр Васильевич Колчак в водоворот революционной бури и не займи он позицию, направленную против октябрьского переворота, судьба его, возможно, сложилась бы совершенно иначе. Известно, что человек не выбирает судьбу, она сама выбирает его, но тем не менее один из жизненных путей, к которому лежала его душа, мог бы привести его если не в великие, то, по крайней мере, в знаменитые мореплаватели.

Тухачевскому стало ясно, что адмирал Колчак, как прирожденный мореман, чувствовал себя вне корабля, на суше, чрезвычайно неуютно. Там, в море, по его повелению меняли галсы корабли эскадры, там он был истинным повелителем людей, которыми командовал. Здесь же, на суше, таинственная, никем до конца не понятая, непредсказуемая и зловещая в своей покорности Россия простиралась с востока на запад огромными бескрайними пространствами и не собиралась повиноваться даже самому всесильному самодержцу. Видимо, Колчаку не давала покоя мысль о том, как зануздать ее, как заставить ее сердце биться в унисон с волей повелителя, как поднять ее на дыбы и заставить нестись в будущее, обгоняя время. Такое было под силу лишь Петру Великому, да и то ему удалось лишь разбудить Россию и устремиться вперед, но куда?! Вот и настал момент, когда Русь доскакала до края бездонной пропасти и готова или одолеть ее, или же сорваться, чтобы уже никогда не подняться.

Тухачевский поймал себя на мысли о том, что Колчак вряд ли мог рассуждать о России так, как рассуждает о ней он — пехотный командир. Вряд ли он мыслил такими же «сухопутными» образами.

Тухачевский убедился в том, что мечты Колчака, реактивной силой которого было неутолимое тщеславие, бросали его по крутым волнам жизни. Ему страстно хотелось ощутить под своими ногами не просто землю, но обязательно Южный полюс. Он стремился к нему в своих мечтаниях, но они не сбылись. Просился в экспедицию адмирала Макарова к Шпицбергену, Земле Франца-Иосифа и к Новой Земле. Однако Степан Осипович Макаров его не взял. На вопросы любопытных Колчак туманно ответствовал, что отвели его кандидатуру «по служебным обстоятельствам». На самом же деле умный, способный разгадывать людей Макаров учуял, что Колчак с его авантюрным характером — не находка для столь ответственной экспедиции. К тому времени Макаров уже изучил пролив Босфор, найдя в нем глубинные течения, на корабле «Витязь» совершил кругосветное плавание, написал труд «Витязь» и океан», прошел из Средиземного моря через Суэцкий канал на Дальний Восток, а затем через Атлантический океан вернулся в Россию. Мировая слава Макарова лишала Колчака сна, обжигала горечью его душу.

Но Колчак был не из тех, кого отрезвляют неудачи. Узнав, что известный путешественник барон Толль готовит северную полярную экспедицию, Колчак ринулся к нему. Толль, погруженный в пучину научных исследований, почувствовал в Колчаке человека с неистовой энергией. Принимая Колчака в кабинете, заваленном картами и уставленном моделями кораблей, он поинтересовался его морской выучкой.

— Окончил морской корпус, — отвечал Александр Васильевич. — Удостоен премии адмирала Рикорда, — добавил он не без гордости.

— Петра Ивановича Рикорда? — восторженно переспросил Толль. — Это достаточно авторитетная аттестация!

Рикорд ходил в кругосветное плавание под командой самого Головнина, а когда тот попал в плен — трижды отправлялся к берегам Японии, чтобы освободить его сотоварищи. Хорошо был известен и вклад Рикорда в освобождение греков от турецкого владычества. Толль говорил обо всем этом с воодушевлением и должным пиететом.

— И кроме того, оборона Кронштадта во время Крымской войны[22], — поспешил дополнить Колчак, поняв, что ему удалось растревожить душу барона и через Рикорда расположить его к себе.

— Вам конечно же известно, что именем Рикорда названы остров в Японском море, а также мыс и пролив на Курилах, — прервал его Толль.

— «Записки флота» капитана Рикорда о плавании его к, японским берегам в 1812-м и 1813 годах — моя настольная книга! — воскликнул Колчак.

— Весьма похвально, — прочувствованно отметил Толль. — А каковы ваши увлечения?

— Океанография и гидрология.

— Мне как раз и нужен гидролог, — обрадовался Толль.

— Рад служить вам, Эдуард Васильевич! — радостно воскликнул Колчак и тем окончательно покорил барона.

Три месяца Колчак усердно практиковался в Павловской магнитной обсерватории, потом поехал в Норвегию к Нансену, с которым дружил Толль.

В результате Колчак оказался на судне «Заря», которое подняло якорь в Петербурге в июне 1900 года…