Звезда в шоке

И вот меня из центрального салона переводят в это «Шушенское», место находилось в районе Олимпийской деревни. Салон класса люкс. Тихий, народа особо нет. Вялотекущий процесс. Но как только меня высылают, вся моя клиентура из центра тут же едет за мной. Никаких официальных сообщений о моей перестановке не было, они друг другу эту информацию передавали по телефонам. Через месяц возле салона нереальные автомобили, внутри — нереальные клиенты. Ко мне же поехали все звезды.

Пошла мощная выручка, салон стал вырастать. Объединение перепугалось, так как терялась клиентура из других салонов. Но я выполнил условие, поднял салон, увеличил выручку. В общем, свое дело сделал, и меня по-честному отправили в Чехословакию. Это была совместная поездка московского объединения и Центрального конструкторского бюро, которое возглавляла Долорес.

Чехословакия — это почти Лондон

Отборочный тур в Чехословакии был для меня очень жестким. Я многих закулисных деталей не знал. Например, когда идет тренировка, то в принципе о костюмах и моделях мастера не думают. За все это отвечают тренеры. Иногда мастера даже и не подозревают, в чем их модели будут выступать. А я не знал, что должны предоставлять костюмы, что как-то страна беспокоится, условно говоря. И я, идиот, все сам и делал.

Представлять страну — это очень большая ответственность. В Чехословакию приезжали самые крутые мастера мира, звезды. Необходимо было достойно выступить. Понятно, что костюмы должны быть у моделей красивые и сам должен быть одет превосходно. Но в те времена тяжело было хорошо выглядеть: ни ткани, ни аксессуаров, ничего не было. А объединение меня даже не спросило, чего надо, за счастье считалось, что тебя везут, вот такое отношение. Поэтому пришлось много работать, сам шил платья для своей модели, бешеные деньги тратил на ткани и всю подготовку. Аксессуары сам делал. Не повезешь же ее как попало. Нужно, чтобы тема была интересно представлена. Моя тема называлась «Вечерняя прическа», соответственно пришлось шить вечернее платье. Я его сшил со шлейфом.

Поездка в Чехословакию действительно считалась в те годы за большое счастье, почти Лондон-фэшн. Я очень волновался, так как теперь считал себя выездным, а быть выездным — большая ответственность: других не выпускали, а тебе поверили и выпустили. Сейчас бы меня ни за какие деньги не уговорили поехать в эту дыру. А тогда, я помню, туда рвались. Ведь там было всего больше и все было лучше, чем даже в Москве. Долорес, например, поехала, унитаз купила, дорогущий. И не в лом ей было его через границу переть, потому что таких унитазов и в Москве не купить. Я задумал приобрести комплект белья «Неделька». Хватило денег лишь на двое трусов: на понедельник и на вторник.

Я без унитаза, но с трусами «неделька» триумфально выступил в Чехословакии. Народ встал на моей прическе, на моем выступлении. Мне Долорес дала шикарную модель. Красивая девочка, нос с горбинкой, но не страшная. Высокая, стройная, волосы вьются, как на м…е. Но никто этого не узнал, я их выпрямил, и не видно эти лобковые волосы на голове. Она очень знаменитой моделью была в то время, но пластмассовая на всю голову. Тормоз была девочка, сейчас не взял бы никогда. В общем, вышел и с перепуга причесал ее за несколько минут, зал аж зааплодировал так, что могли обрушиться колонны. При этом присутствовали и Петр Иванович Созонов, и замы, всё и все Мособъединение. Они в Чехословакии поняли, какая у них в руках звезда. Я очень вдохновленный уехал.

Объективно это был мой день и моя победа. У одного мастера инструменты упали по всему подиуму, у другого мастера не получилась прическа, у третьего руки задрожали. А у меня все получилось. Я с двумя трусами, с победой, с вазой хрустальной (подарили за выступление) приехал в Москву — и сразу к креслу. Запись огромная, и никому не интересно, что звезда. Стой и делай план. Но поскольку клиентура уже другая, ответственность другая, очень уставал.

«Посмотрите, как он работает!»

Проходит совсем немного времени, и в Москве я уже общепризнанная звезда, пресса пишет, все обо мне знают, везде, где могу, выезжаю, за границей выступаю. И тут, помню, пришла ко мне от Долорес весточка, как бы посредник. Приехала женщина и предложила перейти работать в Центральное проектно-конструкторское бюро, в лабораторию к Долорес.

— Вы знаете, — говорю ей, — когда я в Москву приехал, то звонил Долорес, но так и не смог дозвониться до нее. Ну, как-то не хочу ее теперь беспокоить.

После этого визита мне было ясно, что мной заинтересовались. И правда, проходит совсем немного времени, и от Москвы меня посылают на отборочный тур в Центральное проектно-конструкторское бюро к Долорес.

* * *

Московская команда парикмахеров-визажистов тренировалась в той самой «Чародейке», куда меня не взяли, когда я только приехал в столицу. Там был единственный класс, где можно было проводить тренировки. Приехал туда, работаю, и вдруг мне моя приятельница мастер-парикмахер говорит:

— Сереж, а ты не видишь, что происходит?