Звезда Вавилона

Джереми не мог понять Кейса. Любой, узнав, что его ожидает виселица и спасения ждать неоткуда, постепенно терял самообладание и сдавался. Но Фредерик отказывался опускать руки. Он день и ночь работал над большими листами бумаги, расстеленными на грязном полу, стоя на коленях, чертил линии, писал цифры, фанатично орудовал чертежными инструментами, компасом, рейсшиной, линейками, угольниками, транспортиром, штангенциркулем и параллельной линейкой. То была безумная гонка со временем — он хотел завершить работу до того, как палач придет за ним.

Джереми был совершенно сбит с толку. Какой человек стал бы проводить последние дни своей жизни, работая?

Джереми знал о мотивации Кейса. Место под названием Морвен — все делалось ради него и защиты какой-то коллекции. Тем не менее это было горькой правдой для Джереми, которому в его тридцать шесть было абсолютно нечем гордиться, разве что шкафом, завешанным дорогой одеждой. Когда он смотрел на свое туманное будущее, то видел себя посмешищем, человеком, который не стал мудрее к старости, а превратился в фата. Он встречал таких людей, пожилых щеголей, над которыми люди насмехались за их спинами. Но какой у него был выбор? Он не смог бы заниматься невыносимо скучной работой в бухгалтерской конторе своего отца. По возрасту Джереми уже не годился для поступления в университет, и ему слишком поздно было обучаться какой-либо профессии. Что же будет написано на его могиле, когда пробьет последний час? Здесь похоронен Джереми Лэмб — модник и франт.

Пришла Эмма и принесла еду, чистую одежду и новости: новый театр на Друри-Лэйн наконец-то достроили; Бетховен исполнил свою самую последнюю Симфонию № 8; швейцарский исследователь нашел великолепный храм в Египте в местечке под названием Абу-Зимбель, и все обсуждали, что же обнаружит мосье Шампольон, когда закончит перевод надписей на Розеттском камне.

Но вместо того чтобы провести с ней немного времени, Фредерик предложил:

— Эмма, почему бы тебе не поиграть в карты с Джереми, пока я работаю над планами?

И она послушалась.

В следующий раз Фредерик попросил:

— Эмма, принеси немного своей специальной мази. Джереми весь чешется из-за крысиных укусов. — И затем: — Эмма, принеси своих замечательных пирожков с вареньем для Джереми, я уверен, что он никогда ничего подобного не пробовал. — И наконец: — Эмма, почему бы тебе не рассказать молодому Джереми о нашей миссии по восстановлению Библии в ее первоначальном виде?

Фредерик действовал настолько хитро, что ни Эмма, ни Джереми, который был взволнован оказанным ему вниманием, не подозревали о том, что он задумал.

— Разве сейчас Библия не в первозданном виде? — спросил Джереми, опьяненный внезапной заботой со стороны красавицы Эммы, ее духами и близостью, превратившими адскую тюрьму в рай на земле.

— Было несколько сотен евангелий и апостольских посланий, — ответила она, — появившихся в первые годы христианства и раскалывавших новую веру на враждующие общины с противоречивыми верованиями. Какая-то группа решила, что должно было остаться только одно собрание писаний. Тогда ее члены определили, что войдет в список книг Библии, а что нет. Не включенные тексты объявили еретическими, и впоследствии они были утеряны, как Евангелие от Фомы. Александрийцы веками занимались поисками утраченных книг, чтобы собрать их все вместе.

— Потрясающе, — сказал Джереми, удивляясь, как в такой милой головке могло помещаться столько знаний.

— Ветхий Завет тоже не полон. В нем недостает нескольких книг.

— Но если они утрачены, то как мы о них узнаем? — спросил Джереми, заметив, что в бледно-голубой радужке ее глаз плавала маленькая черная точка.

— Они упоминаются в Библии, в книге Иисуса Навина, глава десять, стих тринадцать: «И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Яшера?» Мы считаем, что есть еще восемнадцать книг помимо книги Яшера, которые по той или иной причине не были включены в Ветхий Завет. — Эмма, ободренная интересом Джереми, видя, как он наклонился вперед, положил локти на колени и сжал ладони, продолжила: — Мы почти собрали всю коллекцию. Осталось найти Песнь Мариамь и, возможно, еще одно или два евангелия. И тогда у нас будет совершенная Библия, такая, какой она и должна была быть изначально.

Джереми рассматривал украшенный лентами и цветочками капор Эммы. Она никогда не снимала его, и он был одержим желанием увидеть, что же скрывалось под ним. По краям выглядывали золотисто-каштановые завитушки, безумно дразнившие его. Чем дольше она не снимала капор, тем сильнее ему хотелось сорвать его прочь и провести пальцами по ее волосам. Он представлял их себе длинными и роскошными: густыми, блестящими локонами, сплетенными в изящные шиньоны, так и просившими, чтобы их освободила мужская рука.

Эмма достала небольшую книгу.