Звезда ведьмы

Позади них орда дракил разразилась криками и яростными воплями: их мертвый собрат, должно быть, был обнаружен. Разъяренное шипение эхом отдавалось на улицах и мешало выбирать правильное направление. Временами казалось, что они скорее бегут на крики, а не прочь от них.

«Разве я уже не пробегал мимо этого сожженного остова здания?» Тайрус остановился, бесшумно ловя ртом воздух, и оглянулся вокруг. Три улицы вели отсюда.

Блит появился позади него.

— Капитан? — прошептал он.

Тайрус покачал головой, пожимая плечами и тем самым показывая свою неуверенность.

Где-то поблизости черепичная крыша обрушилась на обгорелые останки здания, но вновь эхо сыграло с ними шутку, и они не поняли, откуда донесся звук. Тайрус пытался ориентироваться по соседним крышам. Ничего кроме тумана.

Блит указал мечом в сторону одной из улиц, жестом подсказывая, что нужно идти туда. Но Хурл подошел и кивнул в другую сторону.

Прозвенела тетива, и гоблин вывалился на камни улицы из окна на верхнем этаже, оперенная стрела торчала в его глазу. Флетч выпрямился, доставая другую стрелу из колчана.

Стикс взмахнул палицей, указывая на улицы вокруг, напоминая, что любой путь лучше, чем стоять столбом.

Тайрус не мог поспорить с логикой гиганта и последовал его совету.

Они побежали, держась ближе к стенам. Улицы проносились мимо. То ли деревню полностью укутал чудовищный туман, то ли они и в самом деле несколько раз повернули не туда. Они бы уже должны были вырваться из деревни и оказаться в лесу.

Наконец крики гоблинов затихли. Но это только лишило их присутствия духа. Они вновь замедлили шаг, вглядываясь в каждую тень.

Наконец здания расступились с обеих сторон. Пройдя еще несколько шагов, они убедились, что покинули селение.

Блит с облегчением вздохнул. Тайрус устремился вперед, полный надежды. Обрадованный тем, что они спаслись из окутанной туманом ловушки, он врезался прямо в темную фигуру, внезапно появившуюся из тумана. Он не сумел удержать равновесие и упал к ногам незнакомца.

Вскочив, Тайрус увидел, что это было не живое существо, а еще одна статуя. Он смотрел в знакомое лицо: обветшалый каменный лик сурового старца, стоящего со скрещенными руками — та же статуя, что защищала вход в сквер у обрыва. Его сердце словно провалилось куда-то в желудок.

— Мы вернулись назад, — выпалил он, поворачиваясь к остальным.

Хурл отступил на шаг.

— Нет!

Тайрус подумал, что северянин просто издал возглас отчаяния, но Флетч выдохнул в ужасе:

— Здесь нет костра.

Глаза Тайруса расширились. Даже туман не мог бы скрыть огромного пламени, тем более на таком близком расстоянии. Он обернулся, и увидел, что руки статуи тянутся к нему.

Холодные каменные пальцы сжали его шею.

Его люди пришли ему на помощь с мечом и топором — суровые пираты, верные своему капитану. Но пальцы продолжали сжиматься, и он был поднят над землей за шею, словно котенок. В глазах у него потемнело. Меч выпал из его руки, но он пытался бороться, дергаясь и царапая пальцы, что поймали его. Тщетно.

Он начал задыхаться. В его ушах громко отдавался каждый удар сердца, а пальцы продолжали сжиматься. Окружающий мир растворился в темноте. Его ноги и руки стали тяжелыми, словно налились свинцом.

Но в следующее мгновение оказалось, что сравнение было неверным.

— Милосердная Мать… — голос Хурла прозвенел в его ушах, заглушив удары сердца. — Он превращает капитана в камень!

* * *

Сайвин пришла в себя, услышав рев дракона. Она заморгала, когда мир света и звука вернулся к ней. Темная пещера злобы, в которую она была поймана, больше не удерживала ее. Она была свободна!

Рагнарк взревел под ней: она сидела на его шее. Он вонзил свои серебряные когти в пол камеры и расправил крылья, расшвыривая яйца. Твари с щупальцами отшатывались от удара его когтей. Сайвин чувствовала жжение в стопах, разделяя ощущения дракона, когда он раздавливал мерзких тварей.

Она громко всхлипнула, одновременно от радости быть свободной и от боли в сердце, которая разрывала ее. Она помнила все злодеяния, которые совершила, и невинную кровь на своих руках. Одержимая сималтра, она помнила все, но была не в силах контролировать свое тело, пока злобные щупальца рылись в ее самых глубоко скрываемых тайнах и воспоминаниях. Ее воля исчезла, замененная чем-то столь же темным, как дно самого глубокого из морей.

Дракон поднялся под ней. Она в последний момент пригнулась, чтобы избежать удара о низкий потолок. Рагнарк ярился, взбешенный и разгневанный, как никогда прежде. Он атаковал в слепой ярости, рыча. Она чувствовала его гнев и его горе, и поняла, что было причиной его гнева. Связанная с его душой, она видела, что это по ней горевал гигантский дракон.

— Рагнарк, — прошептала она. — Я здесь. Успокойся.

Дракон замер с одним поднятым когтем: «Связанная?»

— Да, любовь моя. Это я.

Он опустил коготь. «Мне снилось, что ты потеряна, поглощена щупальцами».