Звезда волхвов

— Ну что ж. Пожалуй, можно… У жрицы есть особые «письмена на ладони»; восьмиконечные звезды Великой Богини. У нее дивные золотые косы, и в то же время полностью отсутствуют рудиментарные волоски. Этот признак — один из главных для жрицы. И городские вертихвостки давно догадались об этом. Всеми силами они желают походить на женщин высшей касты и яростно уничтожают всякий намек на растительность на своих нижних конечностях и выше. И последнее условие, самое главное: служить Велесу могли только девы.

— Но это достаточно интимные вещи, их не открывают первому встречному.

— У истинной девы много неоспоримых признаков. Я могу определить состояние непорочности по походке, движениям век и тончайшему аромату.

— Ну и ну!.. И вы предложили ей вести хоровод?

— Я предложил, но она лишь загадочно улыбнулась и ушла от разговора. На самом же празднике я ее не видел. Знаете, она той ночью будто спешила и была очень рассеянна.

— Ее кто-то ждал?

— Понятия не имею.

— Ну что ж, позвольте попрощаться. — Севергин с чувством потряс крепкую ладонь Будимира, свистнул пса и пошел по тропе к реке.

Тревожно шептали колдуньи березы. На Забыти играла крупная рыба, дробила хвостом-плесом парную воду. Под обрывистыми берегами кружили омуты, окрестная природа была полна языческой силы и дремучей тайны. Над Велесовым холмом взошла крупная голубая звезда, похожая на лучистую скважину в ясном, бледном небе, и не верилось, что это не дальнее, затерянное в космосе светило, а одна из ближних к Земле планет, обвитая влажными серебристыми облаками.

Лесной туман окутал трехглавую сосну. Изба слепо смотрела темными окнами, и только в бане на краю огорода дрожал оранжевый свет. Алена уже жарко натопила печь и теперь ждала в сумрачном предбаннике.

Глава 7 Шерсть саламандры

Блажен, кто верует,

тепло ему на свете.

А. Грибоедов

Неурочное явление участкового встревожило владыку Валерия. Стоя на уступе Велесова холма, он внимательно изучал диспозицию. Поодаль тянулся забор, собранный из сырых неструганых досок. Он отрезал от владений монастыря земли корпорации. «Надо бы намекнуть Плотниковой, путь протянет забор по монастырским землям. Игумен Нектарий заключит льготный договор с охраной „Целебного родника“ и оградит обитель от всяких неожиданностей», — думал владыка, глядя на этот наскоро сколоченный «пояс целомудрия».

— С чего вы вздумали перед ним отчитываться? — строго выговорил он отцу Нектарию. — Этому служивому совсем не обязательно знать, что мы тут делаем.

Настоятель вздохнул и перекрестился с тайным страданием. Лицо его сморщилось, словно по щекам катились невидимые слезы.

Отец Нектарий был одним из немногих светочей веры, чья праведность была очевидна даже безбожникам. В народе таких священников зовут «голуба душа», разумея под этим их великую неподсудную чистоту. И если в старости человеческое тело дряхлеет и теряет силы, то душа, ведающая Бога, напротив, восходит к трону младенчества, молодеет и сияет юной чистотой, ибо ничто так не старит человека, как грех. С некоторых пор отец Нектарий казался самому себе отроком-послушником, едва приступившим к монашеским искусам. Странные законы, царящие за стенами обители, пугали и отвращали его, и он просил Бога лишь об одном: о молитвенном покое, к которому привык и который заслужил годами строгой аскезы и пастырских трудов. Он был намного старше владыки Валерия, но с первой их встречи епископ обращался с ним по-отечески строго, и отец Нектарий никогда не перечил, но с кротостью и терпением принимал увещевания «старшего по званию».

— Где вода? — мрачно спросил владыка Валерий, продолжая тяжелый для обоих разговор, прерванный появлением участкового. — Куда она подевалась?

— Иссякла, ваше Преосвященство, — тихо ответил настоятель.

— Как это иссякла? Почему именно сейчас? — Владыка Валерий отер покрасневший лоб.

Тит достал из маленького рюкзака фляжку с водой и предупредительно поднес владыке.

— Природное явление, возможно, виновата засуха в верховьях. Надо вызывать экологов.

— Это ты мне говоришь об экологах? — проворчал владыка, отирая капли с полных красивых губ.

— Может быть и другая причина, — замялся настоятель. — В ночь на двадцать второе июня я возвращался со всенощной. Поминальная служба закончилась ближе к утру, и я, уже довольно усталый, шел по коридору жилого корпуса. Внезапно среди полной тишины я услышал глубокий подземный скрежет и скрип, словно от колодезного ворота, и вновь стало тихо. Под собором и жилым корпусом находятся обширные подвалы, еще ниже — подземелья и заброшенные выработки.

— Подземелья? Так, так!

— Пещеры тянутся в глубину холма. С севера под монастырем расположены старые соляные копи. Холодные подвалы когда-то служили ледником для хранения рыбы, но есть и другие…

— Продолжайте, ваше Высокопреподобие.