Звезда Волошина

– Ты когда-нибудь, слышал бой? – повторил Волошин вопрос. – Нет, не так, чтобы где-то, далеко. И не свой, когда всё видишь, орёшь матом, когда бойцы рассыпаются по местам, когда стрельба вокруг и стреляешь сам. А рядом, у соседей. У которых ты бывал сто раз, с командиром которых ты водку пил, вот как мы с тобой сейчас. Блокпост которых ты знаешь, как свой. И вдруг стрельба, беспорядочная, шквальная стрельба.

– А потом тихо, – после паузы продолжил Волошин. – Целых десять секунд тихо. И твои уже все по ячейкам, нервы – струны. И вдруг опять, длинными застучал ПК. Это Серёга, рыжий толстяк из Омска. АГСники подключились, два казака с Ростова, закурить сегодня стреляли. АКМы короткими бьют, эти дело знают, от арыка подошли, будут отсекать от дороги. РГДшки пошли в ход, всё, ближний начался, говорил же им, растяжки к арыку надо ставить. Умные все.

Майор не перебивал.

– Наливай, чего ждёшь? – подвинул Волошин свой стакан. Опрокинули залпом. – А ты сидишь, слышишь так, что лучше, чем видишь, всё ясно, всё понятно. И сделать ничего не можешь. Совсем ничего, понял? Совсем ничего. У тебя тоже пятнадцать бойцов, ментов деревенских, с автоматами. Ты слышал такой бой, майор?

– Да слышал я, Волошин, и что после видел. Война, будь она неладна. Много положили? – майор разлил остатки третьей бутылки. – Ладно, давай по шконкам, может, кто нас слушать будет завтра.

Крепость Макарона

Прапорщик милиции Макарьичев по кличке Макарон, или уважительно Макароныч, служил в конвойном батальоне. Был он длинный, худой и нескладный, несмотря на свою гражданскую профессию. В милицию он, в общем-то, попал случайно, никогда о службе не то что не мечтал, а даже не мог себя представить в роли мента. Но жизнь делает свои коррективы, иногда очень неожиданные. Макароныч – человек сугубо мирный, и профессию имел самую что ни на есть мирную – повар. После окончания ПТУ пришёл в заводскую столовую, в армии соответственно тоже поварил, а после вернулся в свой родной коллектив.

Всё изменила перестройка, будь она неладна. Завод захирел и закрылся, соответственно закрылась и столовая. Работа повара, может, и не очень престижная, к тому же и денег больших не приносила, но при определённых навыках, способностях и умении ладить с шефом сытная и хлебная. С шефом Макарон ладить умел, способности и навыки приобрёл, так что в былые времена что-что, а голод его семье не грозил. К моменту увольнения Макарьичев был женат и имел двоих детей, к несчастью, женат он был на бухгалтерше своего же завода, и безработными Макарьичевы оказались одновременно.

Вначале Макарон всю глубину своего бедственного положения не осознал, но когда походил месяца полтора по различным заведениям общепита, до него вдруг дошло, оказывается, на сегодняшний момент повара нигде не нужны. Ну, а где ещё нужны, там есть свои, и увольняться или делиться своим хлебным местом они ни с кем не собираются. Сделав такое открытие, Макарон впал в глубокое уныние и депрессию. Усугублялось положение ещё и тем, что в то же самое время никому не нужны оказались и бухгалтера, то есть жена найти работу тоже не могла. Между тем продуктовые запасы, так же, как и финансовые, закончились полностью, вопрос физического выживания встал в полный рост. Вечером на семейном совете Макрьичевыми было принято стратегическое решение – больше работу по специальности не искать, а устроиться, куда предложат. Проработав различные варианты, выяснилось, что жена Макарона шансов имеет гораздо больше, для неё открылись такие перспективы, что можно стать санитаркой в больнице, уборщицей в школе, магазине и даже, при удачном стечении обстоятельств, продавцом. У главы семьи, ввиду полного отсутствия какой-либо профессии, дипломов, корочек и водительских удостоверений, шансов и возможностей было меньше. Но всё же и ему применение нашлось – должность дворника в детском саду как нельзя лучше подходила по всем показателям.