Звезда Востока

Ответ я получила в тот же день. По дороге с последнего урока в тренировочный зал к нам с Агнией подошла Рашель Фаули. Выглядела первая красавица Гвендарлин паршиво: щеки бледные, глаза припухшие, губы дрожат, как у расстроенного ребенка.

— Оставь нас на минутку, — велела она огневичке. Впрочем, скорее, попросила. Без требовательных ноток в голосе и привычного снобизма.

— Еще чего! — возмутилась Агния. — Тоже хочешь оживить медведя?

— Я ничего Лилит не сделаю, — отчеканила Рашель строго. — Можешь постоять в сторонке и сама убедиться.

— Всё в порядке, — предвосхитила я новое возражение подруги. — Дай нам пару минут.

Агния закатила глаза, но просьбу выполнила. Хотя я не сомневалась, что это мне еще аукнется. Претензиями и расспросами.

Рашель заговорила не сразу. Покосилась на огневичку и несколько раз тяжко вздохнула.

— Как думаешь, леди Барбара способна пойти на попятную, если Элиас извинится? При всех?

Я открыла рот. Извинится? Герцог перед полуцветом? Ну, дела! Это же позор перед полноценными учениками до конца учебы!

— Значит, всё-таки это он организовал чернильные осадки, — проворчала я.

— Он, — Рашель кивнула. — Надеялся обойтись малой кровью.

— К-к-какой кровью? — переспросила я нервно. Да что у них там творится?!

— А ты не понимаешь? — сестричка Свена назидательно покачала белокурой головкой. — Дэриан с первого дня носился с идеей наказать вашу воспитательницу за появление в Гвендарлин. Элиас взял это на себя. Посчитал: лучше чернила, чем что-то другое. В свите Дэриана предлагали куда менее безобидные варианты.

Я качнулась. Вот, демоны! Уэлбрук! Это всё он! А нам отдуваться!

— Так что думаешь про извинения? Сработают?

Рашель смотрела с надеждой, но я не имела права лгать.

— Леди Барбара — необычный полуцвет. Готова ставить на место любого. А сейчас она считает себя униженной и жаждет мести.

Рашель всхлипнула.

— Тогда мы пропали. Она требует, чтобы Элиаса отстранили до следующего семестра. Директор предложил компромисс — отправить его домой на пару месяцев. Но для нас и это слишком много.

Я подозревала, Рашель больше печется о себе, чем об ордене и истинном духе. Остаться в колледже без тайного возлюбленного, когда рядом Уэлбрук — непростое испытание.

Девчонка догадалась, о чем я думаю, и добавила смущенно:

— Для нас всех.

Я посмотрела на Агнию, внимательно следящую за нами. На лице подруги застыло недоумение, того гляди, затылок почешет. И, правда, картина предстала странная: бледная Рашель Фаули говорит с полуцветом, пряча взгляд. Не увидишь лично, ни за что не поверишь. Я бы и сама не поверила полгода назад.

— А старший брат помочь не может? — спросила я. — Переубедить леди Барбару?

Сестричка Свена горько усмехнулась.

— Он пытался. Ваша воспитательница взбеленилась. Сказала, будь Элиас хоть сыном директора, не уйдет от наказания. Вот мы и подумали про извинения.

— Пусть Элиас сам решает, — я развела руками. — Шансов на благосклонность леди Барбары мало. Да и ваши не простят ему унижения. Где это видано — извиняться перед полуцветом.

Голубые глаза Рашель вспыхнули, но она спрятала негодование.

— Всё когда-то случается в первый раз, — проговорила туманно и попрощалась.

Едва она скрылась за поворотом, налетел «огненный ураган» с твердым намерением устроить допрос.

— Какого демона? Надеюсь, ее не зеленоглазый обманщик подослал?

Сердце сжалось, как испуганный зверек. Ох уж, эта Агния. Зачем же спрашивать в лоб?!

— Рашель беспокоится об Элиасе, — объяснила я без выражения, гоня из памяти лицо Ульриха. — Интересовалась настроением леди Барбары.

Огневичка хмыкнула.

— Пусть не рассчитывают на поблажку, — припечатала злорадно. — Ты слышала воспитательницу утром. Твоему приятелю-герцогу пора паковать вещи.

Она еще что-то говорила. О наглости полноценных и вечной безнаказанности. Я едва слышала эмоциональный монолог. Последние четыре дня я отчаянно старалась забыть полуведьмака. Или хотя бы не думать о нем каждую минуту. Фокусировалась на объяснениях мэтров и учебниках. Но его лицо всё равно маячило в сознании призрачной тенью. А потом наступали ночи, и я задыхалась от безысходности, лежа без сна и борясь с горестными рыданиями.

В реальности я видела Ульриха один раз. На следующий день после кошмарного открытия. Он попытался подойти ко мне между уроками, но нарвался на разъяренную Агнию. В руках подруги вспыхнули два огненных шара.

— Не смей! — приказала я полуведьмаку, заметив, как сузились зеленые глаза. Он бы вернул огневичке ее оружие рикошетом. — Убирайся!

— Лилит, — он выставил ладони вперед. — Помни, даже убийцы имеют право на защиту. Просто выслушай меня.

— Ты не убийца, — проговорила я жестко, отчаянно пряча слезы. — Ты гораздо хуже.

Кто бы знал, каких усилий мне стоило не закричать, не бросить Ульриху в лицо обвинения. В том, что он поступил страшнее Свена Фаули. Страшнее первогодок, едва не сжегших меня живьем. Ульрих растоптал мою душу. Убил тень надежды на подобие счастья. Я не признавалась даже себе, но до памятного дня в тренировочном зале, верила, что у меня есть шанс на что-то большее, чем жалкое существование обычного полуцвета.