Звезда Востока

В этот самый миг на окне вдребезги разбилась ваза. С хризантемами, наколдованными Ульрихом. Цветы упали на пол — поверх осколков и воды. Все протесты утратили смысл. Я закрыла лицо руками, постояла так несколько секунд и бросилась к себе в спальню, вновь чуть не снеся Дот, подслушивающую под дверью.

— Ненавижу!

Я плюхнулась на кровать, уткнулась в подушку. Слезы душили, но не пролились. Злость вновь напросилась в помощники, напомнив, что слабость — непозволительная роскошь для полуцвета. Отверженные не плачут. Они подбирают сопли и идут дальше.

Самое мерзкое, я сама до конца не понимала, что происходит между мной и Ульрихом. Еще недавно я разрывалась между желанием любоваться парнем и заехать кулаком ему в нос. А он хамил и без зазрения совести использовал мой дар ходить внутри стен Гвендарлин во имя ведьмовских штучек. А теперь паразит проявлял собственнические замашки, хотя ни о каких чувствах не было сказано и слова.

С другой стороны, где Ульрих, а где чувства? Главное, он доказывал заботу делами.

Пальцы нащупали под платьем подаренную полуведьмаком булавку-амулет, и гнев чуть-чуть ослабил безжалостную хватку.

Глава 2. Два часа

Я прогадала с нарядом. Проснувшись позже обычного — ни тетка, ни мама не сочли нужным меня разбудить — вышла из спальни, потирая глаза, и обнаружила на вешалке в общей комнате присланное платье: голубое, как небо в солнечное утро. Странный выбор, учитывая, что цвет слабо сочетается с каштановыми волосами. Темные оттенки, вроде родного синего, мне подходят больше.

— Дорогущее, — фыркнула Дот, наблюдая, как я разглаживаю шелк на рукавах. — И хочется герцогине с тобой возиться.

— Хочется, — пробурчала я под нос. — Раз возится.

Знала бы тетушка, сколько раз Её светлость проникала в наш дом инкогнито и слушала разговоры. Впрочем, нет. Лучше Дот никогда этого не знать. Иначе удар хватит. Язык-то у нее длинный, бессчетное число раз костерила герцогское семейство при хвостатой гостье.

— А ты нос-то не задирай, — посоветовала дражайшая родственница. — Можно сколько угодно в дареных нарядах щеголять. Но госпожой тебе не стать. Глаза неподходящие. Думаешь, вчерашний мальчишка снизойдет?

Я молчала, зная, что с Дот масла в огонь лучше не подливать. Лишь пальцы нервно теребили тесьму наряда.

— Не снизойдет, — ответила тетка сама себе. — Да и родня не позволит. Слышишь, Лилит? И нечего выкрутасами у матери на нервах играть. Поняла, девчонка неблагодарная?

— Да, тетя Дот. Поняла.

— То-то же, — она победно усмехнулась, не подозревая, что я подыгрываю из раза в раз, чтобы избежать скандала и маминого укоризненного взгляда.

Большую часть дня я провела в спальне, демонстративно листая учебники, но на деле ничего там не видела. Мысли вились вокруг герцогского бала и кавалера на вечер. А ведь Дот права: для его семьи полуцвет — хуже дорожной грязи. Конечно, я и раньше не питала иллюзий. Даже в самых смелых мыслях не забегала так далеко. Ульрих тоже должен осознавать, какая пропасть между нами. Он кто угодно, но не идиот. Тогда почему сделал такой многообещающий шаг навстречу?

Я не знала ответов. Злилась и жаждала выскочить из дома, чтобы бежать и бежать, вдыхая остужающий морозный воздух. Как же тошно в четырех стенах! Но на улицу после вчерашней выходки Ульриха я теперь ни ногой. Наверняка, мое имя склоняется на все лады. И не пожалуешься никому. Раньше хоть черная кошка лежала под боком. Да, Тира — наглая притворщица, преследующая собственные цели, но зато как внимательно слушала, щуря желтые, похожие на две луны, глазищи.

Кстати, о кошке.

После заката, когда я вознамерилась облачиться в присланный наряд, на пороге появился очередной сюрприз от госпожи Виктории. Прибыла старшая горничная из замка с намерением помочь подготовиться к балу. Но гораздо больше факта присутствия строгого вида дамы с зализанными черными волосами поразила привезенная ею вещь: новый парик — белокурый, с легкими завитушками.

— Герцогиня Ван-се-Росса велела приехать на бал в нем, и точка! — объявила горничная железным тоном на мои попытки отбрыкаться от сомнительного подарка. — Кстати, меня зовут леди Гарриэт. Я не терплю двух вещей: неряшливости и возражений глупых девчонок. Поэтому, юная леди, закрывайте рот и начинайте сборы.

Под грозным взглядом я замолчала, решив, что преображение в блондинку — меньшее из зол, и к шести часам уселась в крытые сани при полном параде: в небесном платье, кроличьей шубке и парике, длинные волосы которого леди Гариэт уложила в сложную прическу. И не поймешь, что шевелюра не родная. Дот едва по стенке не сползла, столкнувшись в общей комнате с новой версией меня. Я ее понимала. Сама с трудом узнала себя в зеркале. Белокурые волосы и наряд спрятали ершистый характер, превратив меня в создание кроткое и безобидное.