– Милая, с тобой что-то случилось? – спросил он.
И его голос звучал как-то по-другому, словно голос дедушки, который обнаружил внучку плачущей над разбитой коленкой. Марина замерла, а потом часто затрясла головой.
– Тебя кто-то обидел? – спросил «дедушка».
И она разрыдалась снова, выталкивая из себя прерывистое признание о неудачном походе в клуб, о зеленоглазом насильнике и ноже, впивающемся в щеку. Краем сознания она уловила «Ах ты, господи!», произнесенное опером Леней, но остановиться не могла, выплескивая подробности – маловразумительные от рыданий. Она остановилась, только когда начала задыхаться, а в руку впилась иголка. Проваливаясь в сон, она успела услышать, как опер звонил по телефону, сумбурно пересказывая ее откровения.
– Да, опять нападение. И описание похоже. Выходит, он все еще бродит по району, – сердито проворчал Леня.
Больше Марина ничего не услышала – она крепко спала в неудобном кресле с продавленным сиденьем.