Звезда запада

Прочь… прочь… прочь от родного фьорда уносит дракар…

Ночь… ночь… вечная ночь затопила его берега…

Словно стая ворон,

Словно Чёрный Дракон,

Словно Фенрир над нами

Крылья ночи простёр.

Я последний из ярлов, ступивших на борт,

Вместе с мёртвой дружиной оставил фьорд —

Там, где раньше я правил, бесстрашен и горд.

Но ушёл, словно пена с волной.

И теперь царства Тьмы я совсем не боюсь,

Я желаю покоя, к покою стремлюсь,

С бурным морем сражаюсь и с ветром дерусь,

Чтоб не маяться горькой судьбой…

Над моею землёю пепел вместо дождей,

Тишина над страною, где нету людей —

Всё погибло в бессмысленной битве вождей,

Только я обречён на скитанье.

Не простилась со мною дружина моя,

И никто не омыл, не оплакал меня,

Но я знаю — должна отыскаться земля,

Где окончится срок наказанья…

Ставь… ставь… ставь паруса, чтобы берег далёкий найти!

Там… там… там наконец мы сумеем покой обрести…

Там живые живут,

Мертвецов погребут.

Там окончится путь,

Путь по бурному морю…

Только звёздная ночь над моей головой,

Мы не спим, сверлит взгляд горизонт неживой,

Знает моя дружина, знает мой рулевой,

Что достигнем заветной мы цели!

Только мёртвый способен так долго искать,

Несмотря ни на что, твёрдо верить и ждать,

И не думать о том, чтоб отправиться вспять…

Вдруг я слышу — на вёслах запели!

Темноту впереди вдруг прорезал рассвет.

Слава Одину, это от солнца привет!

Вдруг удастся нам сбросить тяжесть прожитых лет?

И дрожат от волнения пальцы…

И бежит веселее вперёд мой дракар,

Вновь над мёртвой водой поднимается пар.

Нет рассвета. Над скалами пляшет пожар.

Что ж… Выходит, мы вечно скитальцы…

Прочь… прочь… прочь от чужого порога уносит дракар…

Ночь… ночь… вечная ночь затопила его берега…

Словно стая ворон,

Словно Черный Дракон,

Словно рой вражьих стрел

Чёрной тенью упал…

В. Лузберг

Глава 11 ВРАТА МИРОВ

Проснулся монах от сырости. Отвратительно-холодный мелкий дождик начался глубокой ночью, а к утру над недалёким болотом поднялся густой тягучий туман. Стараясь не выдуть из-под намокшего тяжёлого плаща жалкие остатки тепла, отец Целестин высунул наружу нос и, помаргивая, огляделся.

Сквозь туманную завесу проступили тёмные контуры лошадей, чуть блеснул огонь костра, возле которого суетились Видгнир и Гунтер, пытавшиеся сделать пламя чуть поярче и поживее. Локи возлежал рядом с кострищем на расстеленной накидке и молча жевал остатки вчерашнего жаркого.

Дрожа от холода, отец Целестин всё же поднялся, подошёл к огню и протянул к нему руки. Пламя не грело, а только обжигало пальцы.

— Как спалось? — лениво осведомился Локи, отшвыривая в сторону обглоданную косточку и усаживаясь.

— Спасибо, — просипел монах, стараясь не щёлкать зубами. — Я полагаю, ночью никто не приходил?

— Кого ты имеешь в виду? — озадаченно спросил Локи, но, увидев, как святой отец состроил жуткую рожу и пошевелил пальцами, улыбнулся, ответив: — А, Вендихо и его приятелей? Ну бродили тут какие-то духи неподалёку, пару раз к костру подбирались, но нас не заметили.

— Но ведь костёр горел! Как же можно его не заметить!

— Смысл обережного круга как раз в том и состоит, — начал объяснять Лофт. — Никто за его пределами не может увидеть, что внутри границ круга. Я духов имею в виду. Им кажется, что здесь просто пустое место, а людей они учуять не могут. А если б учуяли — будь покоен, с Вендихо мы этой ночью имели бы возможность побеседовать…