Звезда запада

— Где ты? — крикнул монах, поворачиваясь в ту сторону, откуда послышались слова маленького бога, и различил шевелящийся силуэт.

— Вот, пожалуйста, перед тобой все доказательства неудобства телесной оболочки, — сетовал в темноте Лофт, сбрасывая с себя тушу мёртвого волка. — Едва я зазевался, как одна из ведьм наслала на меня заклятие, из-за которого я не мог выйти из нынешнего тела, а её милая собачка едва не свернула мне шею… Ты-то сам как?

— Что с остальными?! — Отец Целестин пропустил вопрос Локи мимо ушей и продолжал обшаривать полянку.

— Почём мне знать? — Локи наконец освободил придавленные ноги и встал. — Давай искать. Только свет нужен.

— Чем ты здесь огонь разожжёшь? — раздраженно рыкнул отец Целестин, нашедший нечто похожее на сапог Гунтера, выглядывавшее из-под окровавленного волчьего крыла.

— Чем? Пальцем! — Локи быстро пробормотал заклятие, дунул себе на ладонь, и из его указательного пальца выплыл маленький голубой шарик, светивший, однако, очень ярко. Шарик поднялся в воздух, остановившись на высоте двух человеческих ростов, разбрызгивая вокруг неестественный голубой свет. Монах поморщился — при таком освещении поле битвы выглядело ещё отвратительнее. Кровавые пятна на траве казались чёрными потёками смолы, тягучей и липкой, трупы ведьм и волков с огромными ранами от львиных клыков отсвечивали мёртвой синевой.

— Помоги, черти бы тебя взяли с твоим колдовством! — Отец Целестин силился растащить несколько тяжеленных волков, под чьими телами был погребён германец. Локи пришёл на помощь, и наконец, изрядно покряхтев, они вдвоём извлекли Гунтера наружу.

— Жив, — констатировал Лофт, только взглянув на него. Через всю левую щёку Гунтера тянулись четыре глубокие царапины, оставленные волчьей лапой. Руки всё ещё сжимали топорища, по самый ухват залитые кровью. Монах мигом посмотрел германцу зрачки и, выругавшись, сказал:

— Сукин сын опять своё зелье потребил! Неужто в бою без этой отравы никак?! Возись теперь с ним!

— Отлежится! — махнул рукой Локи. — Давай других искать.

Только когда взошла луна, посеребрив далёкую вершину обережных облаков, Локи и отец Целестин закончили работу. Нашёлся и Синир — помятый, со следами зубов на холке, но живой. Торин и Видгнир даже не потеряли сознания, но выбраться сами были не в силах и терпеливо ждали, пока Локи и монах растащат накрывавшие их тела. Сигню тоже осталась жива, но лежала в глубоком обмороке. И её, и Гунтера отнесли подальше в ложбину и там уложили на землю — лошади разбежались, унеся с собой мешки с одеждой и припасами.

— На что ты надеялся, вступая в схватку с ведьмами? — говорил отец Целестин Лофту. — Где нам было их всех победить?

— Никак не думал, что сюда явятся два с половиной десятка Ночных Всадниц! — Локи пытался оттереть о траву вымазанные кровью ладони. — Правда, если бы мы боролись только с волшбой, тогда я бы смог им противостоять. Но когда в дело идут и кулаки, и магия… За всем не уследишь.

— Спасибо Стражам, — буркнул Торин, которому уже рассказали, как Стражи-львы пришли на помощь в самую последнюю минуту. — Кабы не они, не знаю, что и было бы… А так все живы, разве что лошадей да припас потеряли.

— Это дело поправимое, — поморщился Локи. — Утром кони будут здесь, я обещаю.

Отец Целестин тем временем пытался использовать знания, полученные от Лофта. Его беспокоило состояние Сигню, которой, по-видимому, пришёлся сильный удар по голове, и старательно вычерчивал над ней руны здоровья и силы, бормоча заклинания. То ли монах нервничал, то ли забыл, как надо произносить слова, и само собой, у него ничего не получалось. Когда он попробовал в четвёртый раз, Локи остановил его:

— Слушай, давай я сделаю? Ты лучше спать иди.

Монах послушно отошёл в сторону, присел, затем лёг и закрыл глаза. Мешал свет волшебного фонарика, сотворённого Лофтом, но стоило лишь на мгновение расслабиться, как сразу пришёл сон. Спокойный, глубокий, без сновидений, которые могли лишь ещё больше растревожить. Сон, прогнавший всех призраков минувшего дня, перемешавший, растворивший и уничтоживший на время своей власти и Ночных Всадниц с волками, и крылатых львов, вернувшихся из мрака тысячелетий. Вплоть до рассвета отец Целестин пребывал в мягкой, тёплой и безопасной тьме.

Очнулся монах рано-рано утром от ощущения, что за ним кто-то пристально наблюдает. Он чуть шевельнулся, приоткрыл один глаз и перво-наперво заметил, что все, включая вечно бессонного Локи, продолжают мирно спать. Гунтер (вот мерзавец!) одной рукой обнял свернувшуюся калачиком у него под боком Сигню, Торин едва слышно похрапывает рядом с Видгниром, чьи светлые волосы рассыпались по едва покрывшейся росой траве. Шагах в шестидесяти справа чернеют останки волков и ветер шевелит одежды мёртвых ведьм. Нет, ясно, что некто чужой стоит за спиной, возле облака.