Звезда заводской многотиражки 1

— Вера Андреевна, вы уж извините за этот балаган! — я остановился перед столом строгой дамы. — Молодой задор через край, гормоны бушуют и это вот все. Но я твердо стою на пути к исправлению, честно-честно!

— Еще один клоун, — она покачала головой, но уже было понятно, что смягчилась. Она протянула мне руку явно для товарищеского рукопожатия, но я галантно наклонился и коснулся тыльной стороны ее ладони губами.

— А у вас удивительно умные глаза, — сказал я, поднимая на нее взгляд. — Признайтесь, вы же видите меня насквозь и можете прочитать мои мысли, да?

— Ох, — Вера Андреевна покачала головой и заулыбалась.

— Настоящий столичный стиль кавалера из метрополии, — пробормотал тот самый ничем не примечательный мужик из-за соседнего стола, и я повернулся к нему.

_______________________

Ну и просто примечание. Мужики в комнате общаги обсуждают матч «Динамо» Киев — «Спартак» Москва, который прошел в Киеве на Республиканском стадионе 31 октября 1980 года. Было холодно, всего +2, до матча шел дождь, а во время матча — мелкий снег. С трибун на все это смотрели сто тысяч болельщиков.

Результат — 2–0.

Болели за футбол в СССР?:)

Глава четырнадцатая Крестная фея многотиражки

Мужику было лет сорок на вид. И он меньше всех из присутствующих в комнате был похож на сотрудника газеты. Скорее ему бы подошел какой-нибудь плановый отдел или бухгалтерия. Он был одет в скучный серый костюм, светло-серую рубашку и галстук в цвет костюма. И даже кожа у него была какой-то… серой. Будто его вырезали из черно-белой фотографии и вклеили в цветную реальность нашего мира. Даже зацепиться было не за что, чтобы разговор начать.

— Я в восхищении, — сказал я, вытягиваясь по стойке смирно. — Не был, не был, не состоял, в порочащих связях не замечен. Иван Мельников.

— Да слышал уже, можете не утруждаться, — холодно проговорил «серый».

Несколько секунд я выжидал, что он назовет свое имя. Но у него явно были свои планы на наш диалог. Он сделал вид, что меня нет рядом с его столом, взял пухлый ежедневник с множеством вложенных в него бумажек, раскрыл где-то в середине и начал подчеркнуто-внимательно изучать свои заметки. Все остальные как-то тоже напряглись, будто кто-то прикрутил регулятор хорошего настроения на минимум.

— И ваше им не скажете? — тихо полюбопытствовал я.

— А зачем вам мое имя, молодой человек? — «серый» поднял на меня глаза. Этакий внимательный недобрый взгляд сотрудника самых засекреченных органов. Внедренный гэбист? Да ну, фигня какая-то. Слишком вычурно, слишком наиграно. Это примерно как если бы Штирлиц ходил в нацистской форме с расстегнутой ширинкой, через которую трусы с серпом и молотом было видно.

— Чтобы как-то к вам обращаться, конечно, — сказал я. — Не называть же вас все время «товарищ в сером костюме».

— А может я не хочу, чтобы вы ко мне обращались? — сказал он. Ага! Не такой уж он невозмутимый, каким хочет казаться! В голосе явное раздражение и даже какие-то истерические нотки. Нет, мужик, ты не гэбист. Хотя бы потому, что выглядишь именно как карикатурный сотрудник спецслужбы номер один. И коллеги в комнате тебя не боятся, это точно. Чтобы почувствовать такие вещи, не нужно быть эмпатом и даже обладать каким-то серьезным жизненным опытом. Этого мужика жалели, а не боялись.

— Я заинтригован, — я приподнял бровь и присел на краешек его стола. Хотелось еще немного его побесить, пусть взорвется, посмотрим, что скажет. — Видите вы меня в первый раз в жизни, значит личную неприязнь исключаем. Вы что, кандидат на выбывание из этой команды мечты?

Бах! Спинка его стула с грохотом ударилась об стену, когда он вскочил. Чешуйки зеленой краски полетели в сторону. На лице его наконец-то появились цвета — красные пятна гнева.

— Немедленно встаньте с моего стола… — прошипел он, сжимая и разжимая кулаки.

— А то что? — тихо сказал я, не отводя взгляда. Со стола не встал.

Повисла тишина, наполненная шипением ламп дневного света под потолком и скрипом снега под колесами погрузчика за окном. Кажется, все даже дышать перестали. Ах, как мне хотелось сейчас посмотреть на выражения лиц своих коллег! Но отвести взгляд было нельзя. Я смотрел на «серого» иронично и слегка улыбаясь, а он на меня зло. Ноздри его раздувались.

В этой оглушительной тишине звук открывающейся двери прозвучал как пушечный выстрел.

— Товарищи, я хотела вам сказать… — раздался от входа женский голос. — А что здесь происходит? Почему в редакции посторонние?

— Это не посторонний, Антонина Иосифовна, — первой сказала бойкая Даша, еще до того, как я повернулся. — Это Иван, из МГУ. Новый журналист.