Звезда заводской многотиражки 1

А главное — никаких, черт возьми, проблесков памяти! Я до головной боли пялился в темноту каждую ночь и как мантру повторял про себя все те куцые факты, которые мне известны, ожидая, что во сне мое цепкое сознание ослабит когти и позволит воспоминаниями настоящего Ивана Мельниква выползти из тени и хотя бы намекнуть на то, чем он занимался. Но увы. В первую ночь мне не снилось вообще ничего, а потом — сплошная эротика, местами переходящая в порнографию. С участием Анны Аркадьевны, баллона взбитых сливок и почему-то плюшевого льва гигантских размеров.

И красного платья, которое то появлялось, то исчезало.

Сомнительное озарение.

Очень прозрачный намек мироздания, как мне кажется.

Хочешь остаться в мире своей мечты и провести в нем несколько счастливых лет? Тогда заплати. Реши проблему своего предшественника.

Эх, неплохо было бы получить полное техзадание! Что надо сделать-то? Может быть, требуется вовсе не размахивать шашкой в попытке посадить этих охреневших ублюдков, по-глупому убивших молодого парня. Почем по-глупому? Ну… Очень короткая цепочка оперативно-розыскных мероприятий привела бы в квартиру Аллы Метельевой, связь которой с Анной очень даже прямая, а связь Анны со мной прослеживается простым осмотром вещей и документов.

Любой следователь мертвой хваткой вцепится в дамочек, под чьими окнами труп был обнаружен. Потому что, совпадения — это такие совпадения…

— Ну вот мы и приехали! — Феликс остановил «пятерку» у самого своего подъезда и первым выскочил из машины. — Давай мы сейчас занесем домой твои вещи и продукты, а потом я поставлю машину в гараж. Перед тем, как ехать за тобой в больницу, я забрал заказ в нотрдаме, так что едой мы с тобой обеспечены.

Ирина Андреевна пришла часов в восемь вечера, когда ужин уже был съеден, и мы с Феликсом сидели у него в кабинете и пили чай за журнальным столиком. Выслушав меня, она покачала головой.

— Вы уверены, что хотите форсировать ваши воспоминания, Иван? — спросила она заботливо. — Все-таки, у вас сотрясение мозга. Может быть, отложим на недельку?

— Боюсь, что за неделю могу забыть, почему я хотел бы устроить сеанс гипноза именно сегодня, — вздохнул я.

— Вы что-то вспомнили? — взгляд Ирины Андреевны стал цепким, внимательным.

— И да, и нет, — ответил я. — У меня была ручка. Особенная такая, с девушкой в красном платье. Если перевернуть, то платье исчезало, и она оставалась в купальнике. Непристойная вещица, понимаю. Но когда-то я почти не выпускал ее из рук, а сейчас ее нет. Хотелось бы вспомнить обстоятельства, при которых я ее лишился.

— Хорошо, тогда давайте начнем, — вздохнула Ирина Андреевна. — Но я прерву сеанс, если мне покажется, что вам нехорошо. Договорились?

— Конечно, — я кивнул и устроился поудобнее. Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Представьте себе эту ручку, Иван, — голос Ирины Андреевны стал вкрадчивым, мягким, он словно обволакивал мою голову… — Мысленно возьмите ее в руки, проведите пальцами по поверхности… Почувствуйте ее форму…

Я пошевелил пальцами, представляя в руках эту ручку. Гладкая пластмасса, металлический крючок, чтобы зацеплять за карман. За прозрачным окошечком — девушка. Брюнетка… Почти у самой кнопочки — неровность. Трещинка?

Будто бы она ломалась, а ее потом чинили.

Да, точно.

— Это ужасная штука, неприличная! — услышал я призрачный женский голос. — Если ты не избавишься от нее, между нами все кончено!

Потом пластмассовый треск.

Слезы.

Холод. Свет настольной лампы и флакончик клея. У меня дрожат пальцы.

Только бы получилось…

Ну вот, почти незаметно. Только если провести вдоль металлической скобки большим пальцем, то ощущается неровность.

— Может быть, какой-то запах или особенный звук… — раздался как будто из другой реальности голос Ирины Андреевны.

Запах апельсинов.

— Ай, он в меня брызнул соком, вот засранец! — и женский смех. Смеется взрослая уверенная в себе женщина. Я чувствую тонкий запах ее духов. Ее гладкое плечо касается моей груди. И волосы щекочут мне нос. Жесткие волосы. Уложенные в высокую прическу. И запах парикмахерской.

— …еще осталось в холодильнике… Принесешь?

Под ногами — теплый паркет. Потом ковер, в котором нога утопает чуть ли не по щиколотку. Луч солнца играет разноцветными искрами в хрустальных висюльках люстры. Распахнутое окно, ветерок шевелит тонкие газовые занавески.

Ручка. Лежит на мраморной полке, рядом с тяжелыми часами, вокруг циферблата которых порхают упитанные нимфы.

— Пошлятина же! — женщина смеется. — Муж приволок из командировки… Конечно, возьми! Скажу, что потерялась!

Гладкая пластмассовая поверхность. Девушка в красном платье. Брюнетка.

— А теперь, Иван, представьте, что ручки у вас в руках нет, — раздался голос Ирины Андреевны.

Запах жареного лука. Даже подгорелого лука… Клеенка в бело-зеленую клетку под моей рукой. Несколько параллельных разрезов, явно от ножа. «Я кому сказала, что резать надо на доске?!» — всплыло в памяти совсем другое воспоминание. Не из этой серии.