Звезда заводской многотиражки 3 (СИ)

— Нет-нет, я настаиваю! — воодушивился он. — Девушка, призываю вас в союзники! Что вы тут наедитесь, бутербродами и конфетками? А у нас отличный ужин, стол ломится! Ну не ломайтесь, в самом деле... эээ...

— Иван, — подсказал я.

— Иван, — отец радостно покивал, будто сам вспомнил имя. — Давайте, слезайте с этих ваших табуреток!

— Ваша грушевая, — сказал бармен и подвинул стакан с желтой мутноватой жидкостью. Отец растерянно похлопал себя по карманам.

— А можно ее в счет седьмого столика включить? — спросил он.

— У нас разные кассы, — покачал головой бармен.

— Посчитайте на меня, — сказал я, сползая с высокого табурета и протягивая руку Даше. — И давайте теперь уже сдачу.

Бармен невозмутимо бросил на блюдечко несколько монет. Я не стал их пересчитывать и просто сгреб себе в карман.

Седьмой столик оказался большим, и сидело за ним, не считая отца, семь человек.

«Похоже, у моего отца имелась какая-то тайная жизнь», — подумал я, оглядывая лица. Щелк. Мысленная база данных выдала мне уже довольно долго пылившуюся там информацию.

Биндюгин Николай, приватизировал дрожжевой завод в первых рядах, долго и изобретательно возил в Новокиневск разноцветный алкоголь в бутылках с кричащими этикетками. Паленый, разумеется. Где-то у него был цех-разливайка, но никто не мог найти свидетельства. А в девяносто шестом его убили, топорно обставив все как самоубийство. Сбросили с балкона гостиницы «Новокиневск» с пулей в голове.

Хмырина Наталья, будущая бордель-маман всея Новокиневска, правда, известная под совсем другим именем — Алиса Звонарева. А сейчас — милейшая красотка, блондинка с томным взглядом и пухлыми губами.

— У нас пополнение, — сказал мой отец, решительно втискивая дополнительные два стула. — Это Иван, прошу любить и жаловать. Он оказал мне неоценимую услугу, а я его, редиска такой, не отблагодарил! А девушка...

— Даша! — звонко ответила она сама за себя и ослепительно улыбнулась.

— Вот, точно, Даша! — мой отец похлопал по одному из стульев. — Присаживайтесь, ешьте и пейте все, до чего дотянетесь, а если кто-то будет вас обижать, жалуйтесь мне. Все слышали? Гостей беречь, холить и лелеять! И без этих ваших шуточек чтобы!

Компания весело загомонила, лысоватый Биндюгин заржал знакомым неприятным смехом, который больше всего был похож на утробные звуки, которые обычно издают зомби во всяких сериалах про ходячую мертвечину. Гыыыы... Мозгиии...

И лица такие... самоуверенно-сытые, самодовольные.

Интересные дела... Что у моего отца с ними общего?

А он, тем временем, уселся на свое место и набулькал себе в рюмку коньяка.

Глава тринадцатая. Счастье всем даром?

Ресторанная публика — это какой-то отдельный вид людей. Где бы ты ни был, в каком бы времени и какой бы стране не находился, а эти вот товарищи всегда одинаковые. Громкие, наглые, самоуверенные. С сальными глазами и шуточками.

Меня даже на секунду накрыло ощущением, что я переместился по какому-то волшебству обратно в двадцать первый век и попал на корпоратив для торгпредов какого-нибудь вафельно-карамельного цеха.

— За это нужно выпить!

— А мы не возражаем!

— Давайте я начислю что ли...

— Нет-нет, братан, у нас для этого есть специально обученный человек!

— Эй, официант! А ну-ка ком цу мир, майн либер киндер!

— Воооова, как тебе не стыдно, она же девушка!

— Ой, тогда прошу пародону, мадама! Мммм... гражданочка, а что вы делаете сегодня вечером?

— Вова, не мешай девушке работать!

— А я вроде не мешаю, ручки-то вот они!

Я принимал участие в веселье, соблюдая вежливую субординацию. Смеялся над общими шутками, изредка шутил сам, поддерживал тосты, в общем, был «хорошим мальчиком». Всерьез вроде напиваться эта публика не планировала, впрочем, алковечеринки — процесс непредсказуемый. Вроде бы только что все было чинно-благородно, и вдруг — бабах! — вокруг уже стадо жизнерадостно похрюкивающих свиней.

Ресторанный ансамбль наконец-то перестал наигрывать инструментальную музыку, солист, косящий не то под Валерия Леонтьева, не то под льва Бонифация из мультика, приблизился к микрофону и запел:

— Там, где клён шумит над речной волной

Говорили мы о любви с тобой

Опустел тот клён, в поле бродит мгла

А любовь, как сон, стороной прошла...

Лысоватый Биндюгин тут же потащил блондинистую «Алису», которую здесь все называли даже не Наташа, как ее звали по паспорту, а почему-то Лиля, поближе к эстраде. Вслед за ним потянулись другие пары. Тот мужик, который пытался клеиться к официантке, получил очередной отлуп, вернулся за столик и его глазки, будто залитые маслом, уставились на Дашу.

— Девушка, а пойдемте потанцуем! — развязно сказал он, и протянул к ней руку. Даша отстранилась.

— Владимир, вы разве не видите, что девушка не хочет? — спросил я спокойным тоном.

— А что это ты за нее отвечаешь, пацан? — он перевел взгляд мутных глаз на меня. Кажется, он вовсе не был так уж пьян. Скорее всего, он просто по жизни такой. — Девушка может и сама ответить, да, красотуля?