Звезда заводской многотиражки 3 (СИ)

В этот момент дверь снова открылась, и в туалет целеустремленно вошел парень рассеянного вида в роговых очках и клетчатой рубашке. Кто-то из инженеров, не иначе. Он был настолько погружен в свои мысли, что остановился, только налетев на Игоря.

— Ох, а что у нас тут, очередь? — растерянно спросил он.

— Свободно, — сквозь зубы прошипел Игорь и без замаха ударил кулаком в стену. Потом резко развернулся, зло оттолкнул инженера с дороги и быстрым шагом вышел из туалета.

— Игорь, подожди! — вскрикнула Даша и рванулась следом за ним. Но я ухватил ее за руку и удержал.

— Я... как-то не вовремя? — беспомощно пробормотал инженер, ухватившись за свой ремень.

— Да все нормально, проходите! — сказал я. — Мы просто чайник набрать и кружки помыть.

— А... — он что-то хотел спросить, но не стал. Просто протиснулся мимо нас в туалет и торопливо грохнул дверью.

— Надо его догнать и объяснить... — испуганно прошептала Даша.

— Что объяснить? — усмехнулся я. — Что он все не так понял? Что на самом деле я тебе соринку из глаза пытался достать? Или что ты просто спор проиграла, поэтому и...

— Но он же... Он же... — Даша заметалась. Губы ее задрожали, будто она собирается заплакать. На лице — детская обида. Ну да, видел такое уже, конечно... Обманывать мужа или парня кажется делом очень задорным и щекочет нервы. Ровно до того момента, когда он вот так не врывается. Случайно или нет. И вот тогда смешно и забавно быть резко перестает. Особенно, когда имеешь дело с таким человеком, как Игорь.

— Даша, не спеши и не пори горячку, теперь уже все равно, — сказал я.

— Не понимаю, как ты можешь быть так спокоен, — прошептала она. — Тебе что, все равно?

— Я допускал, что в какой-то момент это может произойти, — пожал плечами я, продолжая удерживать ее за руку. Не хватало еще, чтобы она действительно догнала Игоря и устроила громкую сцену прямо посреди административного корпуса. Где за каждой дверью могут найтись заинтересованные уши, которые с удовольствием запротоколируют все, что услышат и в лучшем случае просто передадут другим заинтересованным ушам, в худшем — поднимут вопрос аморального поведения на работе на товарищеском суде или, там, заседании парткома.

— Какой ужас, Вань, что же теперь делать? — Даша крепко зажмурилась, будто пытаясь уговорить реальность повернуться вспять. — Что теперь будет?

— Поговоришь с ним, когда он остынет, — сказал я. — Ну или я поговорю, если хочешь.

— И что ты ему скажешь? — Даша всхлипнула и поморгала, пытаясь справиться с выступившими слезами.

— Не знаю еще, буду импровизировать, — я улыбнулся, снова обнял ее за плечи, притянул к себе и прошептал на ухо. — У тебя воды в чайнике многовато уже.

— Ох! — Даша вырвалась из моих объятий, и выхватила чайник из раковины. Мы про него забыли, так что вода давно уже лилась через край.

До официального завершения рабочего дня осталось минут пятнадцать. В принципе, можно было и раньше уйти, но никто не торопился. Кроме Даши. Она сидела как на иголках, в праздном трепе больше участия не принимала. И когда длинная стрелка часов перескочила на девять, торопливо встала и принялась одеваться.

— Мне пора бежать, ребят, провожать не надо! — сказала она и выскочила из редакции, даже не покрутившись возле зеркала, выравнивая шапку.

— Что это с ней? — недоуменно спросил Эдик и посмотрел на меня.

— Понятия не имею, — я покачал головой.

— Странно, — Семен захлопнул подшивку старых номеров «Новокиневского шинника», где он искал старые спортивные фельетоны для вдохновения. — А пойду-ка я тоже домой...

К шести вечера я остался в редакции один. Домой я не спешил, просто сидел, раскачивался на стуле и гипнотизировал телефон. Все-таки надо было довести дело до конца, а не останавливаться на половине дороги.

Я встал, поднял трубку и решительно набрал номер своих родителей. Только Мельниковых, а не Колокольниковых.

Я откашлялся, приготовившись менять голос, если вдруг к телефону подойдет не мама. Зачем? Хм... Даже не знаю. На всякий случай, чтобы не маячить лишний раз в семейных разговорах, наверное.

— Алло? — раздался женский голос.

— Привет, мам, — сказал я. Кажется, споткнулся на слове «мама» и чуть не назвал ее Ольга. Тот случай, когда мозгом все понимаешь, но эмоции выдают какой-то сложноуловимый протест. Все-таки матерью я всегда называл совсем другую женщину.

— Иван? Что-то случилось? — голос ее немедленно стал тревожным.

— Какие глупости, мам! — запротестовал я. — Почему раз я звоню, то обязательно что-то случилось? Просто хотел спросить, что ты делаешь сегодня вечером. И пригласить поесть мороженого, например.

— Мороженого? — эхом повторила мама. — Я как-то даже...

— Мам, ты вообще давно выбиралась в кафе-мороженое? — весело спросил я.

— Давно, — она засмеялась. Принужденно так, напряженно, но засмеялась.

— Тогда собирайся! — я тоже засмеялся. — Раньше ты меня водила поесть мороженое, теперь моя очередь. Я приеду примерно через час.