Звезданутые в саду (СИ)

Лежнев понимал, что вот эта вот речь — это уже почти истерика, но ничего поделать с собой не мог. Действительно ведь, последняя надежда. Только вероятность такой находки ну очень невысока. Может, ему и удастся найти какой-нибудь неповреждённый истребитель. Вот только технофанатики на истребители гипердвигателей не ставят. Слишком мелкие корабли, слишком малоценные — там даже живых пилотов почти никогда не бывает.

За следующие двадцать часов Лежнёв проверил все три линкора, оставшиеся в системе. Методично облазил все обломки, даже попался под выстрелы какой-то несчастной, чудом сохранившейся противоабордажной турели. Чуть не помер, но искомого так и не нашёл. Оставался только тот самый обломок, в котором он прятался от киннаров во время боя. Будучи человеком настойчивым и даже, в какой-то степени последовательным, Герман отправился проверять и этот обломок. Скорее, просто для того, чтобы оттянуть момент, когда придётся признать очевидное — нет в системе целых гипердвигателей. А он таки застрял, и ему придётся выполнять этот унылый план со сдачей киннарам. После чего останется надеться только, что ему каким-то образом удастся сбежать, хотя только идиот стал бы на такое рассчитывать. Вот только этот самый последний обломок, Лежнев прекрасно помнил, был когда-то кормовой частью корабля. Там нет и не может быть лётных палуб. Да и были они с Гаврюшей там — пусто.

И всё-таки Генрман отправился на поиски. Гаврюша в последнее время научился неплохо его понимать, так что даже в слияние входить не потребовалось. Сидя прямо сверху, на тихоходе, Герман показывал тому, куда лететь, а ликс послушно двигался в нужном направлении. Расстояния на месте старого боя совсем небольшие, так что сильно разгоняться не требовалось, и Лежнев легко мог удержаться на поверхности ликса даже во время движения.

— Ладно, посмотрим, что у нас тут, — вздохнул Герман, и принялся внимательно осматриваться.

Взрывом, расколовшим линкор пополам, внутренности несчастной машины здорово перемололо и вдавило внутрь, так что теперь обломок здорово напоминал половинку варёного яйца с кем-то выгрызенным содержимым. Не до конца, впрочем, выгрызенным — оставалось ещё достаточно, чтобы даже Гаврюше было трудно пробраться до броневой оболочки изнутри. А вот Герман был слишком мелким, чтобы переплетения поломанных переборок, каких-то труб и энерговодов могли ему помешать. Уже совершенно очевидно было, что никаких подходящих кораблей здесь нет, но Германа глодала одна навязчивая мысль.

— Знаешь, Гаврюш, я вот тут подумал, — говорил Герман, пробираясь через какой-то завал. Гаврюша при этом оставался где-то далеко позади, в гораздо более свободной части останков линкора и слышать его никак не мог, но Германа это не смущало. — После боя киннары на все линкоры высаживали десанты. Что уж они там делали, мы можем только догадываться, но, судя по тому, как там всё раздолбано, как раз этим и занимались. Раздалбывали всё, что глаз увидит. А вот в наш обломочек они не совались, помнишь? Я так думаю это потому, что мы и так-то чуть ли не в центре минного поля оказались, а потом ещё инерцией нас туда глубже затолкало. Помнишь, как мы потом отсюда выбирались? Так вот, если я правильно помню схему, гипердвигатель у линкора находится как раз в этой части корпуса… — Парень как раз выбрался из завалов и оказался в машинном отделении, так что замолчал, поражённый увиденным.

Гипердвигатель был на месте. И даже целый, вот что удивительно. Ну, то есть повреждении были, куча всего было поломано и попорчено, но само ядро оставалось целым. Ядро гипердвигателя, предназначенного для того, чтобы переносить через гиперпространство огромный линкор. В котором даже Кусто мог поместиться несколько раз и ещё место останется.

Герман с десяток секунд рассматривал громаду двигателя, после чего повернулся и полез обратно. Ему срочно нужно было поделиться радостью.

— Гаврюша, дружище! — чтобы рассказать о своих успехах, Лежнев даже забрался в ликса и включил динамики на скафандре. Гаврюша всё равно ничего не поймёт, но бедному одинокому космическому скитальцу уже осточертело разговаривать самому с собой. — Я нашёл нам гипердвигатель! Я его таки нашёл! Он целый! Да, у него размеры больше, чем у тебя. Просто снять и поставить на тебя — не получится, придётся изображать целый корабль. А ещё нам придётся придумать, как его разогнать для прыжка. Но это совершенно неважно, потому что теперь я точно знаю — мы отсюда улетим! — и, после небольшой паузы, но уже гораздо менее восторженным голосом:

— А ещё нам с тобой придётся к этому обломку притащить просто офигеть как много всяких других обломков. Потому что половинку линкора ты точно не потянешь, а массы этому движку нужно ещё много. Так что придётся нам с тобой изображать жука навозника. — Герман ещё немного подумал, и добавил: — Лучше называть это скарабеем. Благороднее звучит, согласен?

Гаврюша, как всегда, ничего не ответил, но чувствовалось, что он рад, что его маленький, но умный друг почему-то доволен.