Звезданутые войны

— Тилль, певец ты мой замечательный, ты не мог бы немного ускориться? — ласково спросил парень. — Там ваших товарищей зажали, и, кажется, с двух сторон.

Одна радость — Тилль сначала выполнил указания, а уже потом начал задавать вопросы. Интересовала парня две вещи — откуда Герман узнал, что нужно идти вперёд, чтобы встретиться с попавшим под обстрел отрядом, и почему Герман назвал его певцом.

— Потому что у меня на родине есть певец с таким же именем, как у тебя, — буркнул Герман. — Вы не отвлекайтесь там. Соединились — хорошо. Сдаётся мне, ваш коридор самый перспективный, поэтому мы все сейчас будем к вам пробираться.

Самое смешное, нашлись ещё недовольные тем, что пришлось возвращаться. Дескать, напрасно тратили время, чтобы идти по бесполезным тоннелям. Герман подумал, что либо сам поубивает десантников, либо поймает просветление и станет самым спокойным человеком на свете. «По всем признакам, мне ближе второй вариант, — подумал Лежнев. — Вот сейчас же я промолчал, даже никому не ответил, и наплевать, чего они там болтают!» А потом глянул на забрало и заметил, что скафандр уже несколько минут как ввёл ему дозу успокоительного.

— Тиана, я только одного не пойму, — рассуждал Лежнев в момент относительного затишья. Никто не терялся, никого не окружали, и в целом у всех всё было нормально, — Вот у нас есть какая-никакая вертикаль власти. То есть условно я — командир. Мне должны подчиняться, докладывать и спрашивать совета только подчинённые командиры, а это всего шесть человек. Как по мне — и это много, но ладно. Однако ж нифига! Командир каждой десятки считает своим долгом обратиться именно ко мне. Это как вообще? Я где-то читал, что эффективно управлять больше, чем пятью людьми одновременно, невозможно. Не думаю, что у вас не пришли к тем же выводам!

— Если непосредственный командир не может решить проблему, солдат имеет право обратиться к вышестоящему, — объяснила девушка. Вот они и обращаются всей толпой.

— Знаешь, ты меня одёрни, пожалуйста, когда в следующий раз я буду упрекать в чём-нибудь Ирса, — попросил Лежнев. — Это святой человек, ему памятник надо ставить при жизни. То, что он хоть что-то делает — это уже подвиг!

Как ни странно, десантникам действительно удалось добраться до злосчастной узловой станции в полном составе. Причём их там явно не ожидали, по крайней мере, в таком количестве. Похоже, ошиблись кальмары, не успели заметить, что разбредшиеся по тоннелям десантники снова собрались в один кулак. Тем двум «удачливым» десяткам пришлось тяжело — кальмары пёрли на них сплошным потоком, однако парни продержались необходимое время, а остальные солдаты сработали на удивление оперативно — никто не застрял, не потерялся, и не задавал глупых вопросов. «Ну, хотя бы по знакомому пути ходить умеем — уже хорошо!» — думал Герман, забрасывая на станцию кусок взрывчатки. Опять как-то неожиданно получилось, что пробиться к выходу первому удалось именно его десятку.

На узловой станции кальмаров было много. Даже очень. Однако после того как десантникам удалось в неё войти, это уже не имело значения. Моллюски сопротивлялись отчаянно. Несколько ребят получили серьёзные ожоги — появились первые раненые. Но всё это меркло перед той гекатомбой, что устроили сами десантники. Лежнев до дрожи боялся, что солдаты задумаются о том, что делают прямо во время боя, но обошлось. Проблемы начались после того, как всё было кончено.

— Их тут тысячи! Тысячи! — истерично закричал один из рядовых на общей волне. Видно, адреналин начал отпускать и он первым смог осмотреться. Ну и осознал, что случилось. — Я отказываюсь дальше в этом участвовать! Нам никогда не отмыться от этого преступления! Столько крови! Столько крови на наших руках! Как мы будем дальше с этим жить⁈

Герман впервые почувствовал острое желание пристрелить человека. Вот прям руки потянулись. Потому что вслед за одним солдатам закричал второй и третий… а дальше Лежнев просто отрубил всем связь командирской волей. Оставил возможность говорить только себе.

— Ну вот что, дорогие пацифисты. Те, кто не хочет воевать, оставляют оружие, и возвращаются назад. Карта у вас есть, дорогу найдёте. Ждите там, а мне нужно захватить этот клятый планетоид. Вперёд.

«Хотели злобного Буратину — ну ладно. Будет вам злобный Буратино», — подумал Герман. Парень был в ярости, и даже успокоительное не помогало.

Оружие сдали почти пятьдесят человек. Гораздо меньше, чем рассчитывал Лежнев — он боялся, что уйдут почти все.

— Герман, не переживай так сильно, — связь он пока не включил, но Тиана, как пилот, ему не подчинялась, так что на неё ограничения не распространялись. — Зато остальные всё понимают. Справимся и без них. Я вот подумала — может, раненых с ними отправим?

— С ума сошла? Для раненых сейчас здесь безопасно. А этих уродов нам же придётся спасать, если они не сообразят самим спастись. Как же мне стыдно перед Ирсом! Надо будет извиниться, когда выберемся из этой задницы. — И добавил: — И как же не хватает дяди Максима!