Звёздная бирема «Аквила». Мятеж

«Аквила» вошла в Устье, и перед Ацилием расцвел первозданный хаос изнанки пространства-времени, словно безнадежно спутанный ворох разноцветных нитей, какофония звуков и голосов, сумятица мыслей. Звуки сияли, переливаясь, голоса вспыхивали разноцветными огнями на упругом полотне времени. Цвета — звучали, вспыхивали и гасли. И найти путь в этом обманчивом, изменчивом Нигде-и-Никогда было…

Где-то совсем рядом дышала Кассия. Или пела. Или стонала в экстазе. Или то была не Кассия, а «Аквила». Или Вселенная на время позаимствовала голос у женщины, а плоть — у корабля. Или — навсегда.

Он не стал об этом дальше думать — не мог. Решение лежало здесь, на расстоянии дыхания, всего-то в паре парсеков, а может, и ближе. Решение взорвалось пульсирующим светом. Поэзия — вот что создает порядок из хаоса. Подхватить одну нить… да, вот эту, иссиня-алую, а затем другую — призрачно-голубую

Подхватить, вслушаться, а затем — вплести свой голос, побуждая их звучать в унисон.

— Тот, кто все рассмотрел огни необъятного мира,
Кто восхождение звезд и нисхожденье постиг,
Понял, как пламенный блеск затмевается быстрого солнца,
Как им в назначенный срок звезды уходят с небес…

Арсис. Тесис [42]. На самом деле все просто. И уже нет нужды отсчитывать слоги и кивать в такт — просто задать ритм, и древняя сила все сделает за тебя. Укажет путь, заставит нити трепетать и разворачиваться, лишние голоса — стихнуть. И изнанка, живая и любопытная, словно кассиев любимец-лис, сама подхватит за тобой:

— Тот же мудрец и меня увидал, Косу Береники,
Между небесных огней яркий пролившую свет…

Свет. Он больше не вспыхивал, обжигая сознание, не гремел и не клокотал, ужасая. Он начал звучать в чеканном ритме, разветвляясь по строгому канону, ни на волосок не отклоняясь от замысла. От курса.

Курс… Кассия стремилась вперед, подобно деве, спешащей на голос возлюбленного. Со всей страстью, отпущенной ей, доверчиво и радостно. Помнила ли она про курс? Неважно. Нет, неважно. Ацилий помнил. Она была светом и звуком, она пела каждой струной и мерцала каждой гранью этого бесконечного пути. А он лишь касался этих струн, принося строй и порядок в многоцветное, многозвучное безумие.

— По следам моим промчавшись, повинуясь речи моей,
Не страшил нас вал солёный, не смутила зыбкая хлябь…

[43]

И из Хаоса возник Космос.

***

Бесконечный миг, который пережили вместе Аквилины и Либертины, кончился внезапно. Просто раз — и всё! Всего один вздох отделял сектор звезды по имени Вироза от…

— Астрогация! Наши координаты?

От звука человеческого голоса Плавтий вздрогнул и, согнав с лица блаженную улыбку, взялся за расчеты. Остальные обитатели мостика тоже словно бы очнулись от приятного сна и ожили, хотя и пребывали в легкой эйфории. Квинт Марций не в первый раз проходил вместе с кораблем червоточину, а потому прекрасно знал, как тяжело отрешиться от неимоверной легкости во всем теле, которая, как представляется, вот-вот нейтрализует внутрикорабельную гравитацию и позволит неуклюжим человеческим существа воспарить, словно птицам.

— Значит, у нас получилось, — тихо выдохнула Кассия. — Без этой срани в мозгах. Просто так.

Они с Гаем Ацилием не только провели оба корабля, но и остались живы-здоровы. Патриций откинулся на спинку кресла и полулежал, прикрыв глаза. То ли в себя приходил, то ли обдумывал, как бы по-умному использовать свой дар, то ли внимательно слушал радостную трескотню манипуларии, чью руку продолжал крепко сжимать в ладони.

— Если ничего не получится, мы всегда сможем наняться свободными лигариями. К тем же данайцам! Мы теперь точно не пропадем. И себя прокормим, и оба корабля, — практично рассуждала девушка, исполненная трудового энтузиазма. — Говорят, у них в секторе к лоцманам очень хорошо относятся. Уважают. Слышь, дорогой, мы — круты!

Курион слабо улыбался в ответ.

А вот Квинту Марцию не до улыбок совсем было. Его ждала рутина, которой всегда заканчивается самое лихое приключение. Ибо только в книгах и фильмах герои, водрузившие вексиллум на руинах покоренного вражеского форпоста, долго любуются закатом и говорят друг другу всякие красивые слова о чести и мужестве. В реальной жизни кому-то обязательно приходится засучить рукава и взяться за разгребание завалов. И сейчас этим «кем-то» обязан стать Квинт Марций Аквилин.

Ему, собственно, и без доклада инженерного было ясно, как день, что биреме требовался непростой ремонт. Но, прежде всего, нужно определиться с повреждениями нейросети и точно узнать, где хватит естественной регенерации, а где имеется опасность отмирания каналов, чего допустить нельзя ни в коем случае.