Звездная дочка. История одной фанатки (СИ)

— Ой. — встревает дочь. — А мама такой борщ готовит! Ммм! — блаженно закатывает глаза. — Пальчики оближешь. Мам, приготовишь для папы?

— Пусть лучше своего кулинарного гения на перепрофилирование отправит. Думаю, денег хватит.

Я тут умиляюсь, а он о своей богатой жизни. Куда уж мне до французского повара?

Убегаю в ванную. Согнувшись пополам, старательно отдраиваю ее после Насти.

— Жужу, ну ты чего? Обиделась? — обнимает меня. Пытаюсь отодрать наглые клешни.

— Что? Не по вкусу еда простых крестьян? Ну вы уж простите, барин. Что уж есть.

— Ты такая милая, когда злишься. Иди сюда, — сгребает меня в охапку и впивается в губы. Протестующе мычу и луплю его мокрой губкой, а ему хоть бы хны. Он только сжимает крепче и сильнее таранит рот своим языком. Дрожь проходит по телу, сдаюсь его настойчивости и отвечаю. Он сажает меня на стиральную машинку, щёлкает щеколда.

— Жень, — млею от поцелуев в шею, ласковых поглаживаний. — Остановись. Там же Настя.

— Она мультики смотрит, — хрипло шепчет в ухо, кусая за мочку. Его рука на бедре ползет вверх вместе с жаром.

— Да что ж такое-то! Пусти! — он останавливается, лишь когда звонит его телефон. Хмурится.

— Она? — кивает.

— Да. Что тебе надо? — рыкает в трубку. А оттуда визг:

— Где ты? Ты снова в этом городе? Не ври мне! Я звонила в гостиницу. Ты заселился и тут же ушел.

— Не собираюсь отчитываться. Получила письмо от адвоката? — не врал? Поправляю задранный халат.

— Чтобы немедленно приехал в гостиницу! Отец тебя ждет. Хочет поговорить насчет твоих фокусов с оффшорами.

Женя чертыхается.

— Подождет папа.

— Ну как знаешь, — хищно отвечает она. — Тебе же хуже!

— Что вы с папой задумали? — он смотрит на сброшенный вызов, нахмурив брови.

— Нужно идти.

— Иди, — спрыгиваю с машинки. — Я тебя не держу.

* * *

Выпроводила, даже не позволила себя поцеловать в щеку. Может зря я так резко с Женей? Его прессуют со всех сторон. Жена, тесть продюсер, грозится забрать дело всей его жизни. Еще и я качаю права.

После звонка Сергея Женя изменился. Видно как его тяготит вся эта ситуация. Кто-то же должен его поддержать.

Уложила Настю, выпила чай с ромашкой. Не помогло. И когда среди ночи раздался звонок в дверь, я уже знала кто за ней.

— Пустишь? — плечи осунулись, взгляд безжизненный. Он совсем не такой, как был на кухне. Мне нужно его выпроводить, просто закрыть дверь, но вместо этого я поступаю, пропуская его в квартиру.

— Настя спит? — скидывает кроссовки.

— Давно.

— Угостишь чаем?

— Пойдем.

Делаю чай, сажусь напротив него. Он не пьёт, рассматривает фотографии, где Настя играет на детском пианино и смеется.

— Сколько ей здесь? — глухо спрашивает он, кадык дергается.

— Полгодика. Света подарила пианино, и она с ним очень долгое время не расставалась.

— Хорошенькая. А куда делись кудряшки?

— У маленьких часто волосы кудрявые. А ниже фотография это уже в девять месяцев. Настины первые шаги, — меня затапливает ностальгия тех дней. Как же быстро она выросла. Маленькая, с пухленькими щечками и ангельским личиком.

— Я бы хотел это видеть своими собственными глазами.

— Жень, — сердце давит, оттого что ему больно. Поддаваясь порыву, сажусь к нему на колени и зарываюсь пальцами в его волосы. — Сейчас не пропусти. У Насти еще так много важных событий в жизни. Школа. Музыкальная и обычная, дни рождения. Первая любовь.

— Не пропущу, — зарывается носом в волосы, сжимая крепче. — Хочу быть с вами вместе. Но будут проблемы с работой. Сергей сказал, что если я доведу развод до суда, то заберет имя. Я стану безработным. Отменит все концерты и скоро меня забудут. Нужен ли я буду вам такой? — он добился такого успеха и все готов потерять ради нас?

Меня рвет на части, его боль я воспринимаю как свою собственную. Впиваюсь в его губы, обнимая крепче. Не отпущу. Мой он. Самый любимый и хороший.

— Я ответила на твой вопрос? — он быстро чмокает в губы.

— Вся жизнь идет под откос, а я никогда не был так счастлив, — встаю, беру его за руку.

— Пойдем. Сделаю тебя чуточку счастливее.

Мы заходим в спальню. Снимаю футболку, фанатично глажу по твердым мышцам, любуюсь им в тусклом свете уличного фонаря. Оставляю цепочку поцелуев все ниже.

— Юль, — хрипло шепчет, когда остается со спущенными джинсами до колен, предстаёт во всей красе.

Я не стесняюсь, хотя никогда ничего подобного не делала. А для него захотелось и нет сейчас чего-то противоестественного, хотя раньше думала, что я никогда и ни для кого «такое» делать не буду.

Он зарывается пальцами в волосы, откидывая голову назад.

— Маленькая моя, — шепчет сбивчиво. — С ума меня сведешь.

Дрожь и волны удовольствия проходят волной по телу. Он отстраняется, заставляя меня встать. Пальцы обжигают шею, не меньше чем взгляд карамели с молоком. Халат нежным шелком скользит по телу, оседает на пол. Водит по телу, смотрит жадно, и я трепещу от предвкушения.

— Иди ко мне, — его настойчивый поцелуй лишает воздуха, мыслей. Тяжесть внизу живота растет вместе с необходимостью чувствовать его. Ведет меня к кровати, целует шею, ниже, безошибочно находя мою эрогенную зону.