Звездная Ева

Поверхность Марса кажется нам окрашенной в красновато-желтый цвет — по мнению астрономов, растения Марса скрашены не в зеленый, а в красный цвет и вместо хлорофилла содержать в себе таинственное красноватое вещество, разлагающее углекислоту воздуха, причем углерод идет на постройку растительных тканей. Это, конечно, лишь теория. Но вот у нас, на Земле, открыта бактерия «спириллум рубрум», содержащая в себе красное вещество, которое вполне заменяет зеленый хлорофилл растений, — это вещество поглощает из воздуха углекислоту и выделяет из нее углерод, который идет на образование их крохотных телец. «Спириллиум рубрум», кроме того, отлично переносит крайне разреженную атмосферу, а мы знаем, что именно такая атмосфера имеется на Марсе — само собой напрашивается предположение, что эта бактерия явно марсианского происхождения.

Уэллс в одном из своих романов рисует пришествие марсиан на Землю, существ, не похожих ни на что земное, начинающих вести войну с людьми. Возможно, что фантазия английского романиста давно уже cтала действительностью, которую мы не понимаем, так как настоящие «марсиане», вторгшиеся на нашу планету, невидимы для невооруженного глаза. Эти марсиане — бациллы всевозможных болезней, микроорганизмы, чуждые земным условиям, явно по-казывающие свое неземное происхождение, случайно попавшие на Землю и объявившие смертельную войну человечеству, действуя при этом более опасным оружием, чем фантастические марсиане Уэллса.

Каким же способом попали на Землю эти микроскопические обитатели Марса или иных планет? В таких космических путешествиях нет ничего невероятного — микроорганизмы могли быть занесены на метеоритах, в потоках космической пыли или просто световым давлением — Никольс и Гулль доказали, что споры грибка «ликопердон», диаметром в одну пятитысячную миллиметра, начинают летать в безвоздушном пространстве под давлением световых лучей, испускаемых большой дуговой лампой.

Способность бактерий переносить страшный холод и такую же жару, обходиться без воздуха и влаги, позволяет им спокойно совершать странствования по неизмеримым безднам мирового пространства, переселяться с одной планеты на другую.

Наблюдая в микроскоп амилобактерий, бактерий тетануса или мегатерия, мы видим перед собою пионеров иных космических миров. Самые сильные телескопы не могут доказать нам обитаемости других планет — эту великую тайну раскрывает обыкновенный микроскоп, показывающий необычайное разнообразие форм вселенской жизни.

Приложения

Дон-Аминадо [38] Омоложение [39]

Рис. Civis’а[40]

I

Она была американка,
Дочь нефтяного короля.
Но есть но всем своя изнанка.
Есть небеса — и есть земля.
Она ж была американка,
Дочь нефтяного короля.
Ей сорок лет… Она девица.

Она девица в сорок лет.
Перед упорством преклониться,
Скажи, обязан ли поэт
За то, что некая девица
Еще девица в сорок лет?!
Бьет нефть на промыслах папаши,
А в жилах дочки стынет кровь.
Года не делают нас краше,
Желтеет зуб, редеет бровь.
Что нефть на промыслах папаши,
Когда у дочки стынет кровь?!
Но мир— не конус усеченный,
А встречных вод круговорот.
В Париже жил один ученый,
К тому же — мой компатриот.
И, так как мир есть обреченный
Кипучих вод круговорот, —
То вам должно быть также ясно,
Как это ясно было ей,
Что бился наш ученый страстно
Над омоложеньем людей.
А если вам сие не ясно,
То это ясно было ей.
В своем открытии уверен,
Растил он розы на снегу!
Захочет он — и старый мерин,
Что жеребенок на лугу…

Есть поговорка: кто — уверен,
Тот будет есть свое рагу.
Но где рагу? И что есть розы,
Когда нет денег у меня?!
Так думал он, без всякой позы,
На склоне трудового дня.
В парижском небе рдели розы,
Как каждый день — на склоне дня.
Но в некий час, в тот час желанный,
Когда надежды полон взор,
Он слышит: говор иностранный
И замирающий мотор.