Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ)

Поскольку Кай промолчал, Мад повторил вопрос:

— Не правда ли...

— Правда-правда. Как вчера, только ещё замечательней.

Ага. Каждый вечер не менее замечательный, чем предыдущий. А уж новый вечер выдастся ничуть не отстойнее нынешнего.

— Ты действительно так считаешь? Так ты был и на вчерашнем концерте? Почему же я тебя на нём не видел?

Кто-то приходит на концерт послушать 'Оу Дивиляй', поглазеть на исполнителей, поприплясывать чуток в грязи под эстрадой. Но Мад выше этого. Он посещает концерты, чтобы проверить наличие Кая.

— Не был я вчера на концерте, — лениво признал он.

— Почему же? Тебе нездоровилось?

— Нет. Я был в отъезде.

— И где же?

— В Новом Джерихоне.

Название посёлка выговорил с особым тщанием. Ещё не хватало ляпнуть этому прилипале про Новый Зеон. Вот уж чего бы не стоило: Кай свои обязательства блюдёт. Не настолько, как Брандт, который пообещал позабыть о неназываемом населённом пункте — и нате-пожалуйста, позабыл. Но блюдёт. Кому попало в Новом Бабилоне не скажет. Лишь одному человеку. Но тот человек, уж так получилось, вовсе не Мад. Тот человек — Беньямин Родригес.

— Извини, — сказал Мад. — Я знаю, я немного навязчив.

— И не немного, — поправил его Кай.

— Да, — признал Мад, — я сильно навязчив, я это знаю. Наверное, я мешаю тебе слушать музыку.

— Именно мешаешь.

— Извини, пожалуйста, — сказал Мад, — что я мешаю тебе слушать музыку. Этого больше не повторится. Мне самому очень неловко, но ничего не могу с собой поделать. Дело в том, что я сильно навязчив. Я и дома был очень сильно навязчив, а здесь, на Эр-Мангали, это качество моё стало попросту несносным. Дело в том, что работаю я на подъёмнике — ну там, на Ближней шахте. Ну так вот, пока клеть с шахтёрами опускается, или, наоборот, поднимается, делать-то ведь нечего. Ну и приходится лясы точить, чтобы времечко, значит, скрасить. А как наловчишься болтать без умолку, так потом очень трудно бывает остановиться. Дело в том, что у меня ещё со школьных времён повышенная научаемость. Я мог слушать учителя и повторять за ним лучше всех учеников в своём классе. За это меня все дразнили: у нас на втором Парадизе почему-то не принято выбиваться в отличники...

Истинно, Мэдисон себя превзошёл. Попробуй-ка за его торопливым текстом уловить, о чём там поёт Драйхорн: Об Эр-Мангали, о сокровищах Рейна, а может быть, о шагающих башнях ксенокультуры Сид. Всё покрыто помётом никчемных словес юного зануды.

Уж не нарочно ли Мад нарывается на кулак? Если и так, то, наверное, не от своего имени. Кто-то мальца подговорил, заставил. Чтобы, значит, возникнуть в чёрном плаще спасителя и разобраться с обидчиком этого малолетки.

13

Наутро Кай был разбужен Кулаком. Не кулаком — Кулаком, тем который Поллак. Но, впрочем, в этом не много разницы.

Поллак пришёл вытрясать деньги из шахтёров. Попробовал вытрясти и из Кая. Но не на того ведь напал! У Кая и денег-то нет. Самый мизер, который заплатили в профсоюзе транспортников, аккурат ушёл на пиво с миской морской капусты в Новом Джерихоне. А потом, Кай не обязан платить. У него же освобождение от следователей Годвина и Мак-Кру, подписанное самим Флетчером!

— Меня не колышит, что ты говоришь, — осклабился Кулак. — Покажи бумагу.

— Так ты же сам её тогда у меня забрал! — воскликнул Кай и, конечно же, совершил ошибку. А попробуй не ляпни чего спросонья, не успев крепко подумать!

— То есть ты — возводишь на меня поклёп? — нагло взъерепенился Поллак.

— Никакой не поклёп, — ровно ответил Кай. — Ты, верно, просто забыл, что брал у меня посмотреть бумажку об освобождении.

— Незачем было мне смотреть твою бумажку! — не унимался Кулак.

— Вот и мне показалось: незачем. Но ты попросил, я дал.

— Нет, все слышали?! — завопил детина, обводя полным ярости взглядом пяток прибывших с ним своих же коллег-коллекторов, а заодно приобщая к числу свидетелей три десятка перетрусивших шахтёров. — Этот парень много на себя берёт, вам не кажется? — плюмбумические вымогатели согласно закивали, шахтёры вжали головы в плечи. — Я брал твою бумажку? А ты докажи! Попробуешь меня обыскать — ну, давай! — Поллак схватил Кая за руку и, легко преодолев отчаянное сопротивление, потянул к себе в карман, истошно вопя. — Ой, что ты делаешь негодник? Кто тебе давал право обыскивать официальное лицо при исполнении? — и сменил тон на задушевный. — Ну как, нашёл?

Можно подумать, у Кая были надежды что-то найти даже в случае внимательнейшего обыска. Ясно, что бумажка, отобранная мерзавцем, давно им где-нибудь сброшена: что её в карманах-то таскать месяц кряду?

— Не нашёл! — возопил Кулак. — Ни следа не нашёл! Как решаются такие вопросы у нас на Эр-Мангали, кто мне напомнит? — обратился бузотёр к коллегам. — Ну верно: поединком! — никто ему этого слова не сказал, и всё же он сделал вид, что от кого-то услышал. — Конечно же! Только поединком! Ибо, как говорится, только кровь способна смыть... Э, парни, помогите: чего она способна смыть? Ага: следы тягчайшего оскорбления! — глумливо закончил Поллак.