Звездная Кровь. Изгой III (СИ)

Неделя, принятая в Аркадоне была пятидневной. Четыре рабочих дня и один выходной, который я по привычке для себя называл субботой. Вот в четвёртую-то субботу меня и вызвала к себе младший офицер Ам’Нир’Юн, занимавшая должность инквизитора, пока в нашем легионе такового не имелось. Перед официальным вызовом я проверил, в порядке ли моя форма, достаточно ли блестят сапоги, на все ли пуговицы застёгнут сюртук, в порядке ли портупея с прицепленными к ней, саблей и револьвером, закончив приготовления, поправил форменную шляпу и решительным шагом отправился в кабинет. Вежливо постучавшись, я получил разрешение войти и толкнул дверь.

— Юнкер Кир из Небесных людей явился, младший офицер. — я вошёл в аскетично обставленную комнату.

— Вольно, — спокойным тоном, остановила мой уставной угар Ам’Нир’Юн. — Присаживайся, Кир.

Я осторожно присел на край стула, сняв шляпу. Разместиться удобней не позволяла пристёгнутая к портупее сабля. От вызова пред светлые очи начальства в законный выходной я немало напрягся. И хоть память мне ничего такого не подсказывала, но было стойкое ощущение, что хорошего ждать от таких персональных вызовов не стоит. К тому же во время последнего нашего общения, эта вредная баба подло ткнула меня учебной саблей под ребро и экзамен засчитала, как проваленный. А я всего-то и хотел, чтобы она не ушиблась при падении.

— Давай побеседуем, Кир? — предложила мне младший офицер, изучающе разглядывая меня. — Эм… Неофициально без протокола.

— Так точно, млад…

— Отставить.

Я кивнул, разжимая плотно стиснутые зубы.

— Как служба, Кир?

— Жалоб не имею. Служба идёт хорошо. Несколько раз был отмечен третьим сержантом Броганом, как искусный стрелок и фехтовальщик…

— Мне это известно, Кир, — с полуулыбкой оборвала меня расслабленно сидящая младший офицер. — Взысканий нет, только отметки о безупречной службе. Если опираться на доклады твоих наставников, то ты словно родился в Четырнадцатом легионе. Даже физическая нагрузка легиона тебе оказалась почти сразу по плечу. И это хорошо. Нареканий по службе к тебе нет.

Повисло молчание.

Больше всего я не люблю вот такие паузы в диалогах. Если ты меня вызвала в законный выходной, будь добра, расскажи мне зачем.

— Тогда я не понимаю причины вызова, младший офицер Ам’Ни…

— Отставить, — снова оборвала меня она. — Называй меня во время неофициального общения просто Ами. Договорились?

— Да, — кивнул я. — Но это не добавило мне понимания, зачем я здесь, Ами.

— Неужели, для того чтобы поговорить двум сослуживцам необходим повод? — она подмигнула мне. — Хочешь закурить? У меня есть дым-трава с Южных плантаций.

— Спасибо, — отказался я. — Не курю.

— Налить тебе чего-нибудь?

— Если можно, — решил не отказываться я, — стакан воды.

Она пружинисто встала из-за стола и подошла к казённому шкафу, открыв его.

— Может быть, вина, Кир? У меня есть бутылочка очень хорошего…

— Нет, спасибо, — вновь отказался я. — Вино не моя тема. Предпочитаю напитки покрепче.

— Так может…?

— Нет. Спасибо. Воды достаточно.

Через несколько секунд в красивом гранёном металлическом кубке передо мной стояла чистая вода, а Ам’Нир’Юн разместилась на краешке стола с прозрачным бокалом бордового вина, прожигая меня глубокими, тёмными омутами своих глазищ. Чтобы чем-нибудь заполнить паузу, я сделал небольшой глоток воды. После этого младший офицер заговорила, заставив меня поперхнуться своим вопросом.

— Ты по мальчикам, Кир?

114

Я закашлялся. Ам’Нир’Юн участливо постучала мне между лопаток маленьким, но крепким кулачком. Когда я прокашлялся, она мне посочувствовала.

— Можешь не стесняться, в моей культуре это нормально, но в легионе, если за таким поймают, шпицрутенами могут забить насмерть…

Шпицрутен — это такая палка, а вернее, гибкий прут, штатный металлический шомпол к местным длинноствольным пехотным огнестрельным винтовкам. Кроме прямого назначения — чистки оружия, его здесь активно применяли для телесных наказаний.

Естественно, что меру вины и степень наказания определяли сами командиры или вышестоящие офицеры. Тут вообще за дисциплиной следили ревностно, наказывали легионеров: смертной казнью, шпицрутенами и каторгой. Знай я об этом заранее, трижды бы подумал, прежде чем вступать в легион, но что сделано, то сделано.

Но что касается шпицрутенов, то нас сразу предупредили, что их назначали за: «нерадивость на строевых учениях» или неаккуратность форменной одежды — сто ударов; за пьянство — двести ударов; воровство — пятьсот ударов; самоволку — пятьсот ударов, вторая самоволка — тысяча, третий — две тысячи ударов; дезертирство — пять тысяч ударов. Максимум составлял шесть тысяч ударов, и назначался он за самые тяжкие преступления.

Но самое замечательное в этом наказании было то, что приводил его в исполнение не палач, а сослуживцы. Подразделение выстраивали в две шеренги, и каждый был обязан нанести по одному удару. Такая вот децимация.

Наказание могло растягиваться во времени. Если приговорённый вырубился после тысячи ударов, то его подлечивали и снова проводили экзекуцию. И так снова и снова, пока приговор не будет исполнен.