Звездная пыль

Единорог дико косился на приближавшуюся женщину.

– Ну, ну, мой хороший, – понимающе протянула та. – Я не буду подходить слишком близко, не бойся. И в самом деле, куда мне касаться единорога, если мои девичьи годы давным-давно позади… Давненько не видели таких благородных зверей в наших диких краях…

Единорог нервно последовал за женщиной в конюшню, стараясь держаться от нее на расстоянии. Оказавшись внутри, он зашел в самый дальний денник и улегся на сухую солому. Только тогда замерзшей и несчастной звезде удалось сползти с его спины.

Появился Билли, белобородый грубоватый дядька. Говорил он мало, однако послушно отнес звезду в трактир и усадил на трехногую табуретку перед трескучим жарким огнем.

– Бедная моя милочка, – засуетилась его жена, хозяйка заведения. – На тебя смотреть жалко – мокрая, как русалка, с волос целая лужа натекла, и твое красивое платьице совсем испортилось, ты, должно быть, промокла до костей…

Отослав мужа, она помогла звезде раздеться и повесила истекающее водой голубое платье на крючок у камина. Капли падали с подола на горячие каминные кирпичи, шипели и становились паром.

Возле огня стояла большая жестяная лохань, и жена трактирщика поставила возле нее бумажную ширму.

– В какой воде будешь купаться? – заботливо спросила она. – В теплой, горячей или в настоящем кипятке?

– Не знаю, – отозвалась звезда, совершенно обнаженная – только топаз на цепи остался у нее на поясе. Голова девушки кружилась от столь неожиданных и сильных перемен. – Я никогда раньше не принимала ванну.

– Так-таки никогда? – шумно удивилась трактирщица. – Ну надо же, бедняжка моя! Тогда, я думаю, не стоит делать воду слишком горячей. Позови меня, если нужно будет подлить кипяточку, я пока сбегаю на кухню; когда выкупаешься, принесу тебе подогретого вина и сладкую жареную репку.

И прежде чем гостья успела возразить, что не нуждается ни в еде, ни в питье, женщина убежала, оставив звезду сидеть в жестяной лохани. Сломанная нога девушки, по-прежнему привязанная к шинке, торчала из воды, опираясь на трехногий табурет. Сначала ванна показалась звезде очень уж горячей, но потом она привыкла и расслабилась. Впервые со дня падения с неба звезда почувствовала себя вполне счастливой.

– Ну что, миленькая, – спросила жена трактирщика, вернувшись с кухни. – Надеюсь, тебе стало получше?

– Да, спасибо, намного лучше, – поблагодарила девушка.

– А как сердце? Как себя чувствует наше сердечко?

– Сердце? – удивилась звезда странному вопросу, но женщина казалась такой заботливой, что промолчать было бы неловко. – Ну… На сердце стало куда легче. Можно сказать, светлее.

– Хорошо. Очень хорошо. Давай же сделаем так, чтобы сердечко загорелось от счастья! Загорелось теплым, радостным огоньком!

– Уверена, что вашими стараниями мое сердце скоро так и запылает от радости, – ответила звезда.

Трактирщица ласково приподняла пальцами ее подбородок.

– Вот ведь лапушка. Что за душечка, говорит такие добрые слова мне, простой женщине! – И она, словно извиняясь, пригладила свои седеющие волосы. С ширмы свешивался толстый и мягкий купальный халат. – А вот и одежка для тебя, когда решишь закончить купание, – нет, нет, милочка, не подумай, что я тебя тороплю! Халатик такой теплый и приятный, а твое платьице еще не совсем высохло. Как только захочешь выбраться из ванны, позови меня, и я подам тебе руку.

Женщина нагнулась и тронула звезду между грудей своим холодным пальцем. И улыбнулась.

– Хорошее, сильное сердечко, – сказала она. Даже в этом темном мире встречаются добрые люди, подумала довольная и согретая звезда. Снаружи хлестал дождь, и ветер с воем носился по горному ущелью, а здесь, в трактире под знаком колесницы, царили тепло и уют.

Через некоторое время трактирщица с помощью своей унылой и глуповатой дочки помогла звезде вылезти из лохани. Огонь камина отражался в гранях оправленного в серебро топаза, блестевшего у девушки на талии, пока камень вместе с телом хозяйки не скрылся под теплой тканью халата.

– А теперь, моя сладкая, – сказала женщина, – иди-ка сюда и усаживайся поудобнее.

Она отвела звезду к длинному дощатому столу, во главе которого лежали два ножа – широкий и узкий, оба с костяными рукоятями и лезвиями будто из черного стекла. Прихрамывая, звезда добралась до скамьи и села.

В стекла ударил порыв ветра, и пламя в камине вспыхнуло зеленым, голубым и белым. После чего снаружи, покрывая грохот бушующих стихий, донесся басовитый голос:

– Еда! Вино! Огонь! И ночлег! Где здешний конюх?

Трактирщик Билли и его дочка даже не шелохнулись, обратив взгляды к женщине в красном платье, словно в ожидании указаний. Та поджала губы, подумала – и сказала наконец:

– Ладно, отложим дело. Ненадолго. Ведь ты не собираешься уезжать, милочка? – Последнее относилось к звезде. – Только не вздумай ехать в такую грозу, да к тому же с больной ножкой…

– Даже описать не могу, как я рада вашему гостеприимству, – искренне ответила звезда.