Звездная пыль (СИ)

Меня действительно интересовал этот вопрос, и я даже невольно сделала к Виту шаг, готовясь слушать. Он, к слову, не смотрел мне в глаза. Взгляд его утыкался куда-то ниже, судя по ощущениям, в подбородок, и это было странно, волнительно. Будто он не хотел электричества, возникавшего между нами каждый раз при столкновении взглядов.

— Да, конечно, — выдохнула я.

— Можете не волноваться, она вас больше не побеспокоит. Ей запрещено присутствовать в театре или вступать в контакт с артистами театра. Кроме того, назначен курс психотерапии. Танцевать она больше не будет нигде.

— Довольно… жестоко.

— Жестоко? — изогнул бровь Вит. — Она обвинена в порче имущества, попытке давления на артистов и срыва премьеры. Театр мог понести огромные потери, если бы она добилась успеха. Кроме того, Адам упомянул, что она использовала информацию из вашего личного дела, с чего вам ее жалеть?

— Моим прошлым постоянно пользуются против меня — я привыкла. И вы — не исключение.

Вот теперь он взглянул мне прямо в глаза, будто оценивая реакцию.

— Простите, но вы ничего не знаете о людях вроде нас: у вас есть масса запасных планов, а у балерины только один. Она либо становится примой, либо ломает себе здоровье за спинами более успешных коллег. Мы не знаем другой жизни и запасных вариантов. У нас одна попытка на счастье. Поэтому да, мне жаль Диану. Она просто сломалась.

— Но раз теперь вы счастливы, какой смысл жалеть соперницу?

— А вы счастливы не жалеть тех, кто осмелился помешать вам в ваших планах? — спросила я с намеком.

Уголки губ спонсора дрогнули в улыбке, но он сдержался, лишь взглянул на меня и ответил:

— Не льстите себе, вы мне не помешали.

Действительно, что это за глупость пришла мне в голову? Глупо было думать, что я успела оставить хоть малейший след в его душе и заставила колебаться по поводу правильности выбора. Это следовало прекращать. Навсегда.

Подавляя внутренний протест, я изобразила усмешку, сделала шаг к Виту и, запрокинув голову, прошептала:

— Тогда и вы мне не мешайте. Я не боюсь, не отступаю, не строю запасные планы и не гожусь на эту роль сама. Идите к жене, вешайте лапшу на уши ей, спите с кем хотите, только выметайтесь из моей жизни. Отмените вашу доставку бездушных, однообразных цветов, не присылайте мне письма. Эта пародия на близость мне не нужна. Найдите способ потешить самолюбие без моего участия.

Взглянув на него напоследок, я дернула на себя дверь и затерялась в коридорах театра. Забежала в гримерку под удивленными взглядами уже покидающих театр коллег и застыла столбом. На столике красовался букет кроваво-красных роз, сдобренный уже знакомыми ландышами. К нему прилагалась записка на той же тисненой бумаге, что уже попадалась мне сегодня в руки:

«За «Рубины».

Эта мистически выверенная смена букета вызвала у меня приступ удушья, и я поняла, что полностью не изгоню Астафьева из своего сердца никогда.

— Нарисовать фоторобот любовницы твоего отца со слов матери? — рассмеялся Эд, весело посмотрев на меня поверх столика в кафе. Но, наткнувшись на мой серьезный взгляд, быстро замолк. — Извини, наверное, я чего-то не знаю.

В этом месте мне потребовалась пауза, и я сделала большой глоток фруктового чая, прежде чем начать рассказ о своей семье. Удивительно, но на этот раз было легче. Виту я рассказывала обо всем впервые. Не потому, что он ах как запал мне в душу с самого начала (хотя, может, это повлияло тоже), просто до него не находилось человека, осмелившегося спросить меня о прошлом в открытую. Обычно люди трусят спрашивать о личных катастрофах, предпочитая слухи и домыслы. И Эд бы не спросил. Но мне нужна была его помощь, и пришлось рассказать о ситуации матери, о том, по какой причине я ищу женщину из варьете.

— Досталось тебе, — сказал он сочувственно, и я непроизвольно вырвала руку из его утешающей ладони. Осознала ошибку, конечно, но мне вовсе не нужна была жалость.

Он свою ошибку понял и немножко нахмурился, но ничего не сказал.

— Ну так ты мне поможешь? — потребовала я.

— Нат, ты очень усложняешь, — отказался он. — Есть масса других способов. При расследовании убийства твоего отца как минимум полиция должна была опрашивать женщину, к которой он собирался уйти. Ты не думала поговорить с полицией?

— Я похожа на человека, у которого есть связи в полиции? Или думаешь, с дочерью убийцы, которая, скорее всего, является носителем параноидальной шизофрении, охотно пойдут на контакт? Плюс, я более чем уверена, что стоит мне попытаться добраться до этой истории, как вмешаются родные отца. Они очень не хотят ворошить грязное белье и мне уже дали это понять.

— Ты сказала, что это случилось под Новый год?

— Да, — кивнула я.

— Отлично. Послушай, ты доверяешь мне и моему житейскому опыту? — спросил Эд.

— О чем ты? — вздохнула я.

— Скажи мне, какого числа умер твой отец? — спросил он с грустной улыбкой.