10
Очень трудно расставаться с близким человеком, даже если ты понимаешь, что не любишь его. Хотя любишь или не любишь — вопрос философский, все упирается в определение любви, которого нет, и нельзя говорить, что ты любишь, можно говорить, что ты думаешь, что любишь, а это совсем разные вещи. В понятии любви есть две стороны. Наслаждение от близости, наслаждение от обладания, наслаждение от того, что ты кому-то нужен, — это все внутри. Но еще есть то, что вовне, — гордость, что ты обладаешь прекрасной женщиной, ощущение собственной полноценности и значимости. Когда женщина уходит, с внутренней составляющей разобраться несложно, достаточно понять, что нельзя сохранить то, что было, что, даже если она вернется, все будет по-другому. Сложнее с тем, что вовне. Габов спросит меня, куда делась моя инопланетная подруга, и что я скажу? Она ушла, потому что поняла, что я ее не люблю? Я могу так сказать, но я буду чувствовать себя полным ничтожеством, потому что от настоящих мужчин женщины не уходят. И поэтому я скажу, что она ушла непонятно почему, чужих вообще трудно понять, Габов важно покивает, разговор перейдет на другую тему, и мы больше никогда не будем вспоминать об Эзерлей. Но я буду знать, что я солгал, чтобы избежать унижения, и осознание этого унижает само по себе.
Самое противное то, что я понимаю, что все мои душевные страдания порождены глупыми комплексами, простительными слюнявому подростку, но не взрослому мужчине с устойчивой психикой. Я могу заставить себя отбросить эти комплексы, Вудсток научил меня управлять эмоциями. Но я не стану этого делать. Я не могу это объяснить, но мне кажется, что если я возьму ластик, подаренный Вудстоком, и начну стирать со своей души эмоции, я потеряю какую-то важную частицу себя, в какой-то степени перестану быть человеком. Человек — не только разум, способный решать неразрешимые задачи, и не только двуногая говорящая крыса, способная преодолеть любой инстинкт, который ей мешает. Нельзя убрать из души все, что делает тебя слабее, и при этом остаться человеком. Может, слабость яхров, нопстеров и эрпов и состоит в том, что они слишком далеко зашли в улучшении собственной души?
Что-то со мной происходит. Если вдуматься, было бы странно, если бы после всех этих приключений я совсем не изменился. Преодолевая испытания, человек развивается и становится сильнее, и когда тяжелые времена остаются позади, о них приятно вспомнить и погордиться тем, как ловко ты все преодолел!..
Но ближе к делу. Эзерлей ушла, и я могу полностью сосредоточиться на решении своих проблем. «Могу — значит должен», — сказал какой-то философ. Что ж, приступим. Я позвонил Габову.
— Это снова Андрей, — сказал я. — Продолжаем разговор.
— Что у тебя там случилось? — поинтересовался мой собеседник. — Ты так резко прервал разговор…
— Ничего существенного. Что с нашим доморощенным хакером?
— Пока ничего. Ждем-с.
— Чего?
— Активности. Как только он снова выползет в Сеть, мы его сцапаем. Единственный человек, который зарегистрирован в Сети, но отсутствует в наших списках — такую цель трудно пропустить.
— А если он не активизируется? — поинтересовался я. — Ты, помнится, говорил, что он залег на дно.
— Никуда не денется, — уверил Габов. — Во-первых, хакер считает, что наш узел до сих пор не восстановлен. Мы себя больше не показываем, регистрация сетевых контактов для абонентов незаметна. Опытный специалист нашу деятельность засечет, но я надеюсь, что он не опытный.
— Эта надежда на чем-то основана?
— Атака была очень примитивная, скорее всего, первая проба сил. Она сработала только потому, что для наших ребят узел тоже был первой самостоятельной работой.
— Схватка дилетантов?