Звёздная тень

Нет. Их раса недоступна для симбиоза с нами. Их жизненная основа совсем другая. Слияние с ними так же невозможно, как с плазменной основой Торпп. Удивительно, что парализующий луч оказал на счётчика эффект… Небелковые структуры должны быть менее толерантны.

Нет, это и впрямь триумф земной науки! Счётчик-то, оказывается, — небелковая форма жизни! И всё равно сражён наповал.

Почему все наши технические прорывы были и есть лишь в военной области?

— Приготовиться к джампу! — сказал Данилов.

Но даже нахлынувшая эйфория не прогнала отчаяния.

Словно на качелях… сумасшедших качелях. Взлёт и падение. Тьма и свет. Экстаз и тоска. Миновало четыре джампа, прежде чем мне показалось, что тело начинает слушаться.

Увы, не только мне так показалось. Перед пятым прыжком Данилов и Маша связали меня — намертво, истратив катушку скотча. На своём кресле оказался пленником и рептилоид. Его спеленали ещё тщательнее — явно сомневаясь в пределах физических возможностей чужого.

— Петя, хочешь пить? — спросил Данилов.

Он был вполне доброжелателен, и от этого накатывала ещё большая тоска. Есть ли сейчас место героям-одиночкам? Можно сделаться симбионтом чудовищной древней амёбы, можно позволить счётчику выкачать собственную память, а потом — пройти все круги рая чужого мира и вернуться. Всё можно. Вот только в решающий миг окажется, что незримый поводок и не подумали снять с ошейника. И тот, кого считаешь другом, следовал рядом лишь по приказу начальства, а нервная, дёрганая девчонка терпеливо выжидала «времени икс».

— Скотина… — прошептал я и сам удивился, что губы уже слушаются.

В глазах Данилова блеснул нервный огонёк.

— Пётр, ты уверен, что вправе решать, как будет лучше Земле?

— Да!

— Вот и я в этом же уверен, — удовлетворённо кивнул он.

— Есть одна… разница… — выдавил я. — Ты меня обманул. Предал.

— Так, может быть, это означает, что я лучше знаю жизнь?

Не дождавшись ответа, Данилов кивнул:

— Вот так-то. Будешь пить?

Пить хотелось. Сильно.

После восьмого джампа Данилов снова поинтересовался, не нужно ли мне чего. На этот раз я не стал отказываться от воды. Жадно выпил стакан и даже собрался было спросить, на месте ли корабль Геометров. Очень хотелось услышать, что он отвалился, сгинул при джампе, включил двигатели и унёсся… куда угодно, хоть в свой мир.

К счастью, я вовремя понял, что корабль никуда не делся. Иначе исчезла бы гравитация. Умная и наивная техника Геометров ждала своего пилота…

После двенадцатого джампа Данилов долго возился с навигационным пультом. Ясно было, что мы сбились с курса. Меня подмывало предложить свою помощь, но полковник, ясное дело, меня к управлению не допустит. А говорить это лишь в качестве насмешки над врагом… несерьёзно как-то. Наивно.

— Саша, может быть, очистим трюм? — спросила Маша.

Данилов подумал, потом защёлкал переключателями. Наверное, никакой реальной необходимости освобождаться от груза бюстиков не было. Джамперу всё равно, какова масса корабля, а плазменные движки алари и не такое вынесут. Но возвращаться с прежним грузом казалось глупым.

— Крепления сняты, блокировка отключена, — инстинктивно прокомментировал полковник свои действия. — Люк открыть…

Я невольно посмотрел на один из обзорных экранов. И не зря. Зрелище-то необычное.

Из раздвинувшихся створок люка, в снежной метели замерзающего воздуха, выпорхнули каменные головы. Прожектор грузового отсека включился, и в ослепительном луче все они казались сахарно-белыми, чистенькими и опрятными, исполненными печальной красоты. Весёлой стайкой пронеслись сверкающие лысые бюсты, ничуть не утратившие оптимизма, в гордом одиночестве ушёл в бесконечность исполинских размеров насупленный вождь, потом потянулись лица почти незнакомые, чья слава была куда недолговечнее камня. Последним, на излёте, из трюма вынесло удивлённо и близоруко таращащуюся голову, словно вопрошавшую: «Как же так, а меня-то за что, товарищи?» Она пронеслась в опасной близости от телекамеры, кувыркаясь и обиженно заглядывая в объектив. Маша вдруг выругалась, словно с этим деятелем имела личные счёты. Впрочем, кто знает? Мало ли почему она лишилась родителей и оказалась в детдоме.

— Сбрось, сбрось балласт… — фальшиво пропел Данилов на незнакомый мотив. Хмыкнул и замолчал. Каменные сюрпризы отправились в странствие по Вселенной… То-то будет радости какой-нибудь цивилизации через сотню тысяч лет. Может быть, безропотные скульптуры сделаются ценнейшими экспонатами иноземных музеев, и лучшие умы будущего станут ощупывать их скользкими псевдоподиями и таращить глаза-стебельки, размышляя о величии ушедшей культуры…

— Всем спать, — неожиданно сказал Данилов, прерывая повисшую в челноке тишину. — Будем прыгать через два часа. Полагаю, понадобится серия из трёх джампов. Пётр, тебе что-нибудь нужно?

— Да, — вынужден был я признать. — Отлить.