Звёздная Тень

— Все, наверное, — я заколебался. — Снег, да я просто не понимаю, как управлять экраном!

— А…

Он кивнул.

— Извини. Я дурак. Понимаешь, у нас, на Радужных Мостах, тоже была система неголосового управления… Тебе как настроить? На голос? Или ручной интерфейс?

— На голос.

— Командуй.

— Уже?

Я непроизвольно подошел ближе к экрану. По стадиону продолжали носиться люди. Теперь я уже различал три потока в толпе — три команды складывали из своих тел фигуры, пытаясь одновременно помешать противнику, занять необходимое тем место…

— Политические комментарии, — попросил я.

Экран послушался. Возникло изображение зала, в центре, вокруг стола, сидела группа людей. Среди них…

— Так я и думал! — выпалил Снег. — Укрупни зеленого!

— Укрупнить зеленого, — послушно сказал я. Изображение заскользило, словно оператор кинулся выполнять мою команду.

Лицо у него и впрямь было зеленое. Нежно-салатный оттенок, не то что бы неприятный, но заставляющий вспоминать утопленников. Нос приплюснут, рот очень маленький, глаза, наоборот, огромные. Волосы короткие и какие-то очень тонкие, будто шерсть у мелкого животного. Сидел зеленый не на кресле, как остальные, а на высоком деревянном табурете. В официально-строгой обстановке это выглядело нелепо.

Зеленый издал серию писклявых звуков.

— Вот гады, даже на переговорах не хотят говорить по-человечески, — возмутился Снег.

Мгновенно последовал перевод:

— Неполномочный представитель огорчен и возмущен очередным нарушением перемирия. Атака мирного конвоя подрывает сами корни доверия между нашими расами…

— Расами? — спросил я.

— Ага, они себя людьми не считают, — небрежно бросил Снег. — Ты послушай! Это же обо мне говорят!

Он сиял от восторга.

— Жертвы среди мирного населения…

— Видел бы ты этот мирный конвой! — Снег разом и по-настоящему рассвирепел. — Десять танкеров, засевали океан вдоль самой линии фронта! Мало им того, что все тиной заросло… Выключи уродов!

Я неохотно приказал — и экран отключился.

— Сейчас бы поймать этого гада… Пошли, Петр! Покажу кое-что!

Вслед за Снегом я вышел из казармы. Мы прошли по плацу, все в том же безлюдье и тишине. Отборная ругань разносилась, наверное, по всей базе.

— Нет, ты посуди, какие наглецы…

Мне стало неуютно. Рассуждать о театре, затеянном ради меня — неведомого пришельца, было очень удобно. А вот играть роль в пьесе…

— Сюда…

Мы подошли к отдельно стоящему зданию, спустились по лестнице вниз. Несколько дверей — по секундной заминке перед каждой я понял, что Снег открывает их мысленными командами.

— Сейчас полюбуешься, — мрачно пообещал Снег.

За последней дверью оказалась комната, перегороженная посередине мерцающим силовым барьером. Очень уютная комната, кстати, я догадывался, куда мы идем, но увидеть такую роскошную тюрьму не рассчитывал. Окна, конечно, не настоящие, экраны, но неотличимые от обычных. Мебель, ковер на полу, дверь — наверное, в санитарный блок. На столе — поднос, заставленный едой.

А посередине комнаты неподвижно стояла девушка. Абсолютно нагая. Со светло-зеленой кожей. Худая, все ребра видны. В ее позе было напряжение, как у брезгливого человека, оказавшегося по колено в дерьме.

— Рад познакомить тебя, Петр, с пилотом зеленых. Отважная девушка не называет нам своего имени… так что зови ее, как хочешь…

Снег подошел к барьеру, помахал девушке рукой.

— Что вы с ней делаете? — тихо спросил я.

— Мы? Ничего.

— Почему она так стоит?

— А ты спроси.

Я тоже приблизился к преграде. Девушка смотрела на меня. Радужная пленка чуть искажала цвета, но вроде бы не мешала звуку.

— Как тебя зовут? — мягко спросил я.

Плотно сжатые губы шевельнулись.

— Неважно.

— О, говорит! — обрадовался Снег. — Соизволила вспомнить язык предков.

— Вы не наши предки.

— Как же…

— Почему ты так стоишь? — спросил я.

— Мертвое. Все вокруг — мертвое, — монотонно, словно в тысячный раз, произнесла девушка. — Не хочу касаться.

— Ей действительно неприятно… — сказал я Снегу. И осекся, встретив злой взгляд:

— Гореть — еще неприятнее!

— Отпустите меня, — сказала девушка. Не попросила, а проинформировала.

— С удовольствием, — Снег кивнул. — Предложение об обмене послано. За последний год на вашей территории исчезло более двухсот наших людей. Тебя сменяют на любого из них.

— Мы не держим пленных.

— Да? А какие тогда претензии?

Снег тихо засмеялся.

— Мертвое. Все вокруг — мертвое, — девушка закрыла глаза. И будто оцепенела.

— Пошли, больше она ничего не скажет, — Снег повел меня прочь.

Когда мы поднялись вверх, я спросил:

— Так что с ней будет? Обменяют?

— Нет. Они уничтожают пленных. Любой неадаптированный человек наносит вред созданной ими биосфере.

— Тогда она…

— Конечно. Умрет. От голода и жажды. Только какие к нам претензии? Наша пища для нее вовсе не ядовита. Возможно, невкусна, но не более того. От одежды у нее никакого дерматита не случится. И от того, что она сядет на кресло, ее зеленая шкурка не пойдет волдырями.

Ничего личного в словах Снега не было. Даже скорее сожаление. Но и милосердия в них искать не стоило.