Звездное братство

И еще Квентин заметил, что Древняя история, если и не являлась запретной темой для исследований и обывательских бесед, была чем-то не очень приличным, о чем рассуждать в приличном обществе было не принято. Даже отец, свободный от предрассудков, и тот воздерживался от праздной болтовни на эту тему, тем более с кем попало. А если учесть, что с упрочением власти Конаха многие чудом сохранившиеся предметы Древнего происхождения были объявлены дьявольскими игрушками, становилось понятным, отчего многие старались обходить эту тему и хранить молчание.

Специальные команды Конаха рыскали по всему миру в поисках дьявольских игрушек, и тому, у кого обнаруживалась какая-нибудь Древняя вещица, приходилось не сладко. В лучшем случае он мог рассчитывать на пожизненную каторгу, в худшем его ждал костер на площади. Все Древние вещи изымались из оборота и свозились в специальные тайные хранилища Священного престола.

В одном из таких тайников, устроенном в удаленной монастырской обители, Джордан и отыскал Древний телепорт. Но вместе с тем за большие деньги на рынках в крупных городах можно было найти кое-какие Древние вещицы, которые различные авантюристы, маги и целители пытались приспособить для своих нужд.

Становилось понятно, что все делалось для того, чтобы изъять Древнюю историю из арсеналов человеческого знания. Представления о могуществе и знаниях Древних вряд ли бы способствовали укреплению власти Конаха.

И вот теперь, на этом поле боя, перед Квентином развертывалась подлинная Древняя история. История была здесь, рядом, ее можно было пощупать, прикоснувшись руками к заржавленной броне боевых машин или проведя пальцами по отполированным до блеска костям неведомых чудовищ и останкам Древних воинов. Осознания полной исторической картины еще не пришло, но все увиденное им и рассказ Диры стали понемногу складываться воедино, словно рассыпанная на осколки мозаика.

Уже спустились глубокие сумерки и ночная тьма была готова легким покровом спуститься на место древнего побоища, а Квентин все еще продолжал пробираться сквозь разросшиеся кусты, высокие травы, остовы машин и животных, – и конца-края этому полю было не видно. Быстро темнело, и Квентин, чтобы не проводить ночь в обществе скелетов, поднялся по пологому склону южного холма, на вершине которого лежала сбитая крылатая машина. Он развел костер и, наскоро перекусив оставшимися сухарями, решил внимательно осмотреть неизвестный механизм.

Это был остроносый летательный аппарат небольших размеров. Его крылья под острым углом загибались к хвостовой части. Металл, из которого была сделана машина, нисколько не потускнел от времени и отливал серебристым цветом в отблесках костра. Квентин невольно залюбовался стремительными формами, изяществом и подчеркнутой легкостью крылатой машины. С широкими раструбами труб, пиками цилиндров и стрел на крыльях в полете она напоминала ястреба, ринувшегося с высоты к намеченной цели. Но теперь, распластанная, лежала на земле, как чайка, выброшенная морем на полосу прибоя.

Квентин заглянул под застекленный фонарь кабины и увидел два кресла, стоящие друг за другом. В одном из них сидел скелет без головы в лохмотьях серебристого комбинезона. Его голова в голубом шлеме лежала тут же, у него на коленях. Стекло фонаря в этом месте было разбито, а металл под ним почернел и оплавился. Раздвоенный хвост аппарата при падении оторвался от фюзеляжа и лежал в нескольких метрах от него, обнажая металлический остов, с торчащими из него обломками металла, трубами и проводами. На корпусе летательного аппарата были нанесены какие-то символы, но краска с течением времени осыпалась, а по отдельным сохранившимся чешуйкам Квентин не смог разобрать, что там было написано. Однако чуть ниже он заметил надписи, выдавленные на металле. Это был ряд цифр, которые ему ни о чем не говорили, а под ними были выбиты слова на анге.

«ВВС Федерации Терраны», – прочел он. Понятным было только одно слово – Террана. А цифры? Возможно, они означали год выпуска или порядковый номер машины, а может, и то и другое вместе. Счет времени по сравнению с эпохой Древних изменился, летоисчисление вновь началось с момента образования Великих Королевств, и теперь шел четыреста десятый год. А в эпоху Древних, насколько помнил Квентин, летоисчисление насчитывало свыше двух тысяч лет.

Разгадать странный шифр Квентину не удалось, и он еще раз заглянул в кабину, где сидел мертвый человек. Бесконечный ряд рычажков, кнопок, стеклянных прямоугольников; массивное кресло с лохмотьями черной обивки, сквозь которую прорвались спирали ржавых пружин. Напротив кресла под центральным щитком со стеклянным прямоугольником располагалась пара педалей с рельефной резиновой поверхностью. Все было покрыто толстым слоем пыли и пахло горьким запахом гари, так и не сумевшим выветриться за столетия.