Звездное братство (СИ)

— Подумать только об огненной вспышке! И это на пятом году обучения! Да другие ученики в это время уже проходят сложные многоуровневые наваждения, цепные молнии и воскрешение мертвецов, а вы все еще сидите на огненной вспышке! Но о какой некромантии с вами говорить, если вы не можете даже зажечь простой спички, — Торин достал из кармана спичку с фосфорной головкой, махнул ей в воздухе и торжествующе продемонстрировал Квентину вспыхнувший огонек.

— Вот ваша огненная вспышка! Как видите, все элементарно, мой принц. Не понимаю, что тут непонятного. Чувствуете, какое напряжение разлито в воздухе? Чувствуете эти вибрации? Это сила! Стоит только захотеть, и она направится в нужное вам русло. Нет ничего проще. Как и всякая магия первого круга, заклинание огненной вспышки состоит из трех основных элементов. Первое: стихия. Второе: проводник. Третье: воля мага. Рассмотрим для начала производные стихий — стихиалии. Стихиалии бывают пяти видов. Вот, к примеру, водные стихиалии… — и ровно через минуту Торин так увлекся, что совершенно позабыл о существовании Квентина. На протяжении еще пяти минут Квентин добросовестно пытался вникнуть в рассуждения ученого мужа, но мысль мага вознеслась в такие выси, что незадачливому принцу не оставалось ничего иного, как снова уставиться в окно, пересчитывая ворон, рассевшихся на зубцах угловой башни.

Король Роланд наряду с мечом, луком и копьем прекрасно владел и тайным магическим оружием. Магия не раз выручала его и спасала жизнь в трудных ситуациях, поэтому король ревностно относился к успехам сына в этой области. Роланд знал: магические заклинания по силе воздействия зачастую не уступают самому мощному оружию, а во многих случаях вообще незаменимы, особенно при стычках с существами призрачного мира. Занятия боевой магией не поощрялись в Серединном мире. Верховный Жрец присвоил себе монопольное право на обладание тайными знаниями, поэтому о магических занятиях старались не распространяться. Однако почти во всех королевствах сохранились свои тайные школы магии, каждая из которых культивировала свое собственное искусство.

Роланд часто брал сына на прогулки. Они скакали верхом, упражнялись в фехтовании и рукопашном бое, а затем Роланд не прочь был продемонстрировать и свое магическое искусство. Квентин помнил один из таких дней. Они, разгоряченные спаррингом на мечах, остановились на лесной поляне, ярко освещенной солнцем. Квентин попросил отца показать какой-нибудь магический приемчик. Роланд внезапно застыл неподвижно, словно бы пытаясь что-то припомнить. Он набрал полные легкие воздуха, а когда выдохнул, раздался такой громкий хлопок, будто рядом с ними прогремел раскат грома. Что-то с силой хлопнуло Квентина по лбу, и он упал на изумрудную, просвеченную солнцем траву. Квентин лежал на земле и удивленно смотрел на отца. Тот улыбнулся, бросился на землю, сграбастал сына в свои медвежьи объятья, и с заливистым смехом они покатились по сочной траве. После этого Квентин стал с еще большим уважением относиться к отцу.

Совсем иное отношение к магии было у Джордана. Магия была для него лишь малой частью общей системы явлений; чем-то вроде забавной игрушки, аттракциона или фокуса, которыми забавляются на ярмарках. Как только Квентин, желая удивить Джордана, начинал творить какое-нибудь заклинание, тщательно, по канонам, выстраивая формулу, Джордан, смешно передразнивая принца, надувал щеки, выпучивал глаза, бормотал совершенную бессмыслицу и тут же получал требуемый эффект. Секунду-другую монах притворно изумленно пучил глаза, любуясь произведенным эффектом, а затем откидывался в кресле, закатываясь смехом. После этих магических экзерсисов Джордана Квентин запутался окончательно. Вся известная ему магия строилась на тщательно выстроенных формулах, выверенных не одним поколением магов, скрупулезно подбиравших ключики к тем или иным вибрациям. Джордан же легко разрушал догмы прямо на глазах юного принца и явно наслаждался этим. Он бормотал глупости, и у него все получалось. Квентин же, как ни старался, так и не мог овладеть силой. Его магические формулы выходили какими-то размазанными и смытыми, и ничего, кроме легкого шелестения силы, вызвать не могли. «Все они: отец, Торин и Джордан используют одну и ту же силу, но каждый это делает по-своему, — думал Квентин. — Они смогли овладеть ей, а я нет». Отчаяние охватило принца при этих мыслях. Конечно, можно было прожить и без магии, но ведь он был наследником славного королевского рода и должен был готовить себя к подвигам, которым — даже если того не хотелось — всегда находилось место при нынешнем раскладе вещей.