Звездное наследие

Он наклонился и зачерпнул полную пригоршню воды, она просочилась между пальцами, и осталась только крошечная лужица в ладонях. Он разжал руки, и последние капли упали обратно в реку. Так и должно быть, сказал он себе. Воду, воздух и землю нельзя поймать и удержать. Ими нельзя владеть. Давным-давно, с самого начала, так и было, а затем появились люди, пытавшиеся ими завладеть, воздействовать на них, заставить работать на себя. Потом вернулся естественный ход бытия, и неужели ему опять придет конец?

Я созову все племена, сказал он Джейсону, когда они сидели у костра. Время запасать на зиму мясо, но это важнее, чем заготовка мяса. Хотя с его стороны глупо так говорить, ибо, даже будь у него людей в тысячу раз больше, и они не смогли бы противостоять бледнолицым, захоти они вернуться. Сил недостаточно, решимость окажется бесполезной, любовь к родной земле ничего не стоит. Люди могут летать среди звезд на своих кораблях. Они с самого начала шли по одному пути, подумал он, а мы — по другому, и наш путь был верным, но мы не силах сопротивляться их ненасытности, как ничто не в силах сопротивляться ей.

После их исчезновения настало хорошее время. Снова свободно дул ветер и беспрепятственно текла вода. Снова в прериях росла густая и сочная трава, лес опять стал лесом, а небо весной и осенью было черным-черно от перелетных птиц.

Ему не нравилась идея отправиться на место, где роботы ведут свое строительство. Он испытывал омерзение при мысли, что робот Езекия поплывет с ним в каноэ, разделив хотя бы временно их древний образ жизни. Но Джейсон совершенно прав — это единственное, что они могут сделать, их единственная надежда.

Он повернул по тропинке обратно к лагерю. Они ждут, и он созовет их всех. Надо выбрать людей, кто сядет в каноэ на весла. Надо послать молодых добыть свежего мяса и рыбы для путешествия. Женщины должны собрать еду и одежду. Дел много: они отправятся завтра утром.

Глава 16

Вечерняя Звезда сидела во внутреннем дворике, когда на дороге со стороны монастыря показался юноша с биноклем и ожерельем из медвежьих когтей на шее.

Он остановился перед ней.

— Ты пришла сюда читать книги, — сказал он. — Я правильно сказал — читать?

На щеке у него была белая повязка.

— Правильно, — ответила она, — Садись, пожалуйста. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Роботы обо мне хорошо позаботились.

— Ну тогда садись, — сказала она, — Или ты куда-то идешь?

— Мне некуда идти. — Он сел в кресло рядом с ней и положил лук на каменные плиты, которыми был вымощен двор, — Я хотел спросить тебя о деревьях, которые создают музыку. Ты знаешь про деревья. Вчера ты говорила со старым дубом…

— Ты сказал, — ответила она чуть сердито, — что никогда больше не заговоришь об этом. Ты подглядывал за мной.

— Прости, но я должен. Я никогда не встречал человека, который мог бы говорить с деревьями. Я никогда не слышал дерево, которое создавало бы музыку.

— Какое отношение одно имеет к другому?

— Вчера вечером с деревьями что-то было неладно. Я думал, ты заметила. Мне кажется, я с ними что-то сделал.

— Ты шутишь. Как можно что-нибудь сделать с деревьями? С ними все в порядке. Они замечательно играли.

— В них был какой-то недуг, может быть в некоторых из них. Они играли не так хорошо, как могут. Я и с медведями что-то такое сделал. Особенно с тем, последним. Может, со всеми.

— Ты мне рассказывал, что ты их убил. И от каждого брал в ожерелье один коготь. Чтобы вести счет им, сказал ты. И по-моему, чтобы похвастаться.

Она ждала, что он рассердится, но на его лице появилось лишь слегка озадаченное выражение.

— Я думал, — сказал он, — что дело в луке. Что я метко стреляю и стрелы у меня так хороши. Но что, если убивает не лук, не стрелы и не моя меткость, а нечто совсем другое?

— Какая разница? Ты их убил, правильно?

— Да, я их, конечно, убил, но…

— Меня зовут Вечерняя Звезда, — проговорила она, — а ты мне своего имени не сказал.

— Я Дэвид Хант.

— Ну так, Дэвид Хант, расскажи мне о себе.

— Рассказывать особенно не о чем.

— Но у тебя есть свой народ и свой дом. Откуда ты?

— Дом. Да, пожалуй. Хотя мы кочевали с места на место. Мы все время убегали, и многие покидали нас.

— Убегали? От кого?

— От Темного Ходуна. Я вижу, ты о нем ничего не знаешь? Не слыхала про него?

Она покачала головой.

— Это призрак, — сказал он. — Вроде человека, но и не похож на него. С двумя ногами — возможно, только тем и похож. Его не видно днем, только ночью. Всегда на вершине холма, черный такой на фоне неба. Впервые его заметили в ту ночь, когда все исчезли, все, кроме нас, точнее, кроме нас и людей здесь и в прериях. Я первым из наших узнал, что есть и другие люди.

— Ты уверен, что Темный Ходун существует? Может, вы его вообразили себе? Мой народ в свое время напридумывал множество вещей, которых и в помине не было. Он кому-нибудь из ваших причинял вред?

Дэвид нахмурился, пытаясь припомнить.

— Нет, по крайней мере я об этом не слышал. Он никому не причиняет вреда. Но видеть его страшно. Мы все время настороже и, увидев его, переселяемся в другие места.

— Ты никогда не пытался его выследить?