Звездные берега

— И я займу его место? — с иронией спросил Федор.

Откуда он взял силы для иронии? Чудовищная, почти противоестественная выдержка была у этого человека!

— Да. Займете видное положение в вечных сферах, — ответила Незнакомка, явно довольная удачным исходом своей миссии. — С привилегированным правом автономного выхода в макромир, в мир вещества.

— А что будет с остальными членами экипажа?

— Если бы не было ни одного добровольца, Абсолют всех бы убил, изъяв генетическую информацию. А теперь у них есть еще время подумать и выбрать…

— Мы подумаем вместе, — сказал капитан. — И надеюсь, все сделают единственно возможный выбор… Мне дадут еще хотя бы час?

— Не знаю… — Незнакомка старалась не смотреть ему в глаза. — Сейчас вы должны пройти в свою каюту.

…Он так больше и не вышел оттуда. Когда мы взломали дверь, капитан лежал на постели и, казалось, спал. Но он был мертв. Разрушение генетической структуры — так определил Зиновский. Абсолют убил Федора, украв наследственный код и записав его в виде информационного клубка где-то там, в безбрежных песках… В тот же день мы похоронили капитана на краю лунного космодрома.

И там же, на мертвом, покрытом вековой пылью космодроме, я почувствовал прикосновение энергопояса. Еще ничего не понимая, еще не зная, что через какие-то мгновения забуду обо всем, происшедшем со мной и моими товарищами, я изумленно глядел, как, вспыхнув огненной кисеей, стремительно развертывается неведомая капсула. Не догадывался, что избран для особой миссии. Сознание померкло, и очнулся я уже в Электронной эпохе…

На полюсах Земли и полюсах мироздания

Проснувшись, я открыл глаза и затаил дыхание: из-за горизонта медленно выплывало огненное око чужого косматого солнца. Надо мной висел шар из синих листьев, скрепленных ветвями, — дерево без корней и ствола. Вопреки законам тяготения оно парило в воздухе.

Где я? Неужели странствия мои не кончились и капсула занесла меня еще на одну неведомую планету?

Осторожно протянул руку и вместо травы или песка нащупал пушистый пластик постели. Вскочил на ноги и рассмеялся: я же на своей планете! На этом материке все необычно. Но пора бы привыкнуть: третий день я с Таней — теперь уже моей женой — живу в Антарктиде. Южный материк, закованный ранее в вековые льды, стал космическим музеем и заповедником инопланетной фауны и флоры. Часа через три искусственное кварковое солнце, полыхая зелеными гривами протуберанцев, поднимется к зениту и теплыми лучами зальет смущающий воображение растительный мир планетных систем Сириуса, Альфы Эридана, Тау Кита.

Быстро оделся и заглянул в наш «шалаш» — временный полупрозрачный домик, обставленный со спартанской простотой. Тани уже не было, но я знал, где ее искать. Раздвигая двухметровые листья, растущие прямо из земли, направился к небольшому водоему. Над ним густо сплелись кроны деревьев, сучья которых беспрерывно шевелились, как щупальца спрута.

На берегу увидел Таню. Лицо ее в полумраке экзотических зарослей озарялось разноцветными вспышками: она сидела в окружении мерцающих цветов.

— Что же ты, — с досадой обращалась она к своему питомцу, пылающему, как костер. — Хоть бы раз отозвался. Пятый день бьюсь над тобой, а ты ни звука…

У Тани своя мечта: вырастить такую разновидность инопланетных цветов, чтобы они не только светились, но и звучали. Она хотела составить из них полыхающий оркестр, который исполнял бы ее музыкальные произведения. Дело трудное, но не безнадежное: все растения с планетной системы Тау Кита очень чутки к радиоизлучению.

— Молчит? — спросил я, выходя из зарослей.

— Молчит, — с улыбкой, согнавшей недавнюю досаду, отозвалась Таня. — Но зато вот этот! Посмотри на него. Простой и скромный, величиной всего с ладонь. Но ты только послушай!

Она подошла к стоящему на треноге аппарату с решетчатой антенной наверху. Нажала несколько клавиш, и цветок отозвался на посланное в его сторону радиоизлучение. Световая гамма стала разнообразней, ярче и ритмичней. Мерцающие упругие лепестки затрепетали, и таинственные инопланетные джунгли наполнились такими мощными и красивыми органными звуками, что я вздрогнул от неожиданности.

— Это же здорово!..

Таня счастливо улыбнулась.

— А эти как? — показал я на крупное соцветие, взметнувшееся наподобие горящего фонтана. — Все так же?

— Все так же, — вздохнула она. — Все те же однообразно квакающие саксофонные звуки. Только не говори Ориону. Засмеет. Будет называть мои цветы жабами и лягушками.

— Кстати, Орион ждет нас. Как бы не опоздать.

Поблизости, в диковинном красном лесу, располагался научно-исследовательский институт со станцией вакуум-такси на крыше. Мы быстро собрались, и гиперлет в считанные секунды перекинул нас на берег Камы. Но как ни спешили, все же немного опоздали, и на наши приветствия Орион ответил грозным молчанием.

— Ваше счастье, что лекция откладывается на час, — проворчал он наконец. — Рассердился бы не на шутку.

— А ты способен и не на шутку? — подтрунивая, спросила Таня.