Звездные часы и драма «Известий»

И вновь наши корреспонденты с большим риском для жизни оказались в центре событий. В первой же группе допущенных в осажденную больницу был Николай Гритчин. Более двух суток добровольно провел среди заложников Валерий Яков, находившийся 18 часов в автобусе боевиков, двигавшихся из Буденновска в горное чеченское село Зандак, в то время как над колонной барражировали шесть военных вертолетов и в любую минуту с заложниками могло произойти самое худшее. Вооруженный всеми репортерскими средствами — ручками и блокнотами, фотоаппаратом, видеокамерой, Яков подробно рассказал об увиденном на страницах «Известий», а его съемка прошла по нескольким российским телеканалам.

Растянувшаяся во времени чеченская война накладывала тяжелый отпечаток на жизнь всей страны, в первую очередь на экономику, и газета это доказывала. Так, в статье «Почем нынче война?» сообщалось, что по расчетам Минэкономики расходы на восстановление жилого фонда, инженерных сооружений и прочих объектов могут составить 2,3–2,7 триллиона рублей, отдельно на восстановление нефтегазового комплекса требовалось минимум 700–800 миллиардов. Самые сдержанные оценки всех экономических потерь в результате конфликта располагались в интервале 3,1–3,5 триллиона рублей. Близкими к этим были и прогнозы Министерства финансов. А вместе с военными расходами бойня в Чечне могла стоить 7,5 триллиона рублей.

С макроэкономической высоты взглянул на ситуацию Отто Лацис, анализируя только что обнародованную оперативную информацию о социально-экономическом положении России в 94-м году. По его выводам, прошедший год можно было бы считать прологом к выходу страны из глобального экономического кризиса, поскольку начали появляться признаки отступления кризисных явлений, хотя и очень медленного и неустойчивого.

«Нужен, — писал он, — хоть небольшой стартовый импульс, чтобы двигатель подъема завелся. И в этот момент колебания на пороге подъема экономику подкосили неудачные политические шаги». В их числе — война в Чечне, активизировавшая инфляционные ожидания. Это подтолкнуло Центробанк к новому повышению ставки рефинансирования: до 200 процентов, что является практически запретительным уровнем для кредитов на производственные инвестиции. На взгляд доктора экономических наук Лациса, еще не все потеряно, еще политику стабилизации не постигла катастрофа, но начавший было проясняться горизонт вновь заволокло тучами.

Об этих «тучах» было много других публикаций в «Известиях». Состояние экономики и общественных настроений освещалось не только в связи с чеченской войной или сквозь ее призму. Выискивать информационные поводы не приходилось — жизнь предлагала их в изобилии каждый день и, как правило, с негативным содержанием. Одним из важнейших явлений, которым газета уделила в 95-м году пристальное внимание, стало повсеместное нарастание в России социальной напряженности. Тут разные жанры были к месту, но глубже всего суть происходящего вскрывали аналитические статьи, что хорошо видно на двух примерах — шахтерских забастовках и положении школьных учителей.

Как и остальная российская пресса, «Известия» в оперативном ключе сообщали о потрясшей страну в январе-феврале всеобщей шахтерской забастовке, в которой приняли участие около 500 тысяч работников отрасли. И так же, как другие СМИ, называли главную причину этого социального взрыва: многомесячные задержки заработной платы на общую сумму более 1 триллиона 300 миллиардов рублей. Но при этом газета шла дальше, выясняя, почему образовывались такие колоссальные долги и какую они несут дальнейшую угрозу всему обществу, государству.

В статье «Шахтеры Кузбасса на рельсах реформ» собкор в Кемерове Виктор Костюковский говорит об одном мифе, не первый год существующем в сознании общества, — мифе о неизбежной убыточности сырьевых отраслей, в первую очередь угольной. Это — полуправда в том, что касается всей России, отмечено в статье, и неправда в том, что касается Кузбасса. Характер залегания кузнецкого угля, горно-геологические условия его добывания, наконец, качество здешнего топлива таковы, что в условиях нормальной экономики добыча может и просто обязана быть рентабельной. Как прибыльна она, например, в США, Австралии, ряде других стран. Но пока нашу экономику нормальной не назовешь, из-за многих факторов (инфляция, дефицит бюджета, постепенный отпуск цен на энергоносители и т. д.) не может сложиться реальная рыночная цена. Отсюда добыча, транспортировка, реализация угля внутри страны и даже на экспорт, и впрямь дело убыточное. В этих условиях, продолжает Костюковский, поддержать угольную промышленность могут только государственные дотации, и они выделяются. Но огромная проблема в том, что они же, эти дотации, в свою очередь и стимулируют убыточность.