Звездные часы и драма «Известий»

Однако я был бы несправедливым по отношению к Алексееву, если бы не сказал, что многие известинцы вспоминают его с благодарностью. В различных чисто житейских ситуациях он бывал отзывчивым на просьбы людей, участливым к их заботам, проблемам. При его содействии десятки семей улучшили свои жилищные условия, многие получили отдельные квартиры. Своими письмами в разные инстанции он помогал решать вопросы с детскими яслями, школами, больницами. Но он же, Петр Федорович, в принципе не любил общения с людьми. Так, чтобы ему реже видеться с рядовыми сотрудниками, один из двух редакционных подъездов вместе с лифтом был закреплен лично за ним и редколлегией. В общем, еще одно подтверждение вечной истины, что человек — существо сложное, противоречивое…

Итог редакторской деятельности Алексеева впечатляет. Приняв газету с тиражом в 6 миллионов 817 тысяч экземпляров, он уронил его за шесть лет почти на два миллиона, до 4 миллионов 900 тысяч. Дальнейшее падение прервала смерть Л. И. Брежнева в ноябре 1982 года. Для нового генсека Ю. В. Андропова было важно видеть во главе столь высокой трибуны, как «Известия», своего человека, кому бы он полностью доверял. В свое время Андропов заведовал отделом социалистических стран ЦК КПСС, у него тогда сложились хорошие взаимоотношения с заместителем, Л. Н. Толкуновым. Теперь ему, председателю АПН, было сделано предложение вернуться на Пушкинскую площадь, принятое им без минуты на размышление.

Второе время Толкунова

Февраль 1983 года. Переполненный Круглый зал долгими аплодисментами, переходящими в овацию, приветствует Льва Николаевича после семилетнего отсутствия. Теперь он для нас «дважды главный». Все встают, у всех радостные лица. Прошло уже тридцать лет, а этот день не забывается. Была атмосфера праздника — всеобщего и лично каждого. В этой атмосфере и была дружно одобрена брошенная мною шутка, что сегодня же должны быть национализированы персональные лифт и подъезд.

Новый ветерок повеял сразу. Только в этот раз по-настоящему свежий. На первой утренней планерке Толкунов попросил редакцию подумать, как можно улучшить газету. Ровным приглушенным голосом коротко призвал всех раскрепоститься в мыслях, суждениях, планах, не стесняться с критикой газеты, друг друга. Редакция очень хотела такое услышать, а услышав, поверила в лучшее будущее.

Вскоре, точнее — 28 февраля — состоялась летучка, с которой можно отсчитывать уже реальное начало перемен в «Известиях». Что весьма показательно, выразителем меняющегося настроения в коллективе стал не главный редактор, а сотрудник в должности обычного спецкора. Им был выступивший с докладом Альберт Плутник, проработавший в «Известиях» половину из своих сорока двух лет. Он с первых слов взял, что называется, быка за рога:

— Для начала я хотел отметить (единственно в порядке констатации), что человек моего положения, а именно специальный корреспондент отдела, выступает в роли обозревателя на летучках впервые после многолетнего перерыва. Изменив прежний порядок, нам дают понять, что газета «Известия» — это и наша газета, всех без исключения ее работников. Сегодня мы часто оглядываемся назад, что естественно в сложившемся положении. Важно только делать это не ради того, чтобы лишний раз бросить в прошлое камень — это занятие неблагородное и неблагодарное. Гораздо важнее думать о том, чтобы происходящие у нас перемены стали достоянием не только редакционного коллектива, внутриредакционной жизни, но и всех наших читателей. Чтобы на стол им ложилась газета принципиально иного уровня.

С этой точки зрения — о прошлом ради будущего — и взялся Плутник обозревать материалы, напечатанные в последний месяц под чудовищными или комичными на сегодняшний взгляд рубриками «Наш советский человек» и «Люди трудовой славы».