Звездные мечты

Наконец, он отпустил ее, провел в ванную и наклонил над раковиной. Потом помог подняться, нежно вымыл ее лицо и отвел обратно в спальню.

* * *

Он был теперь поразительно добродушен и приветлив по утрам со своей тещей, что бесконечно раздражало Евгению. Она чувствовала, что каким-то образом он обводит ее в той игре, в которую они оба играли. «Но как он сумел перехитрить меня?» — задумывалась Евгения. Она была уверена, что он не удирает из дома по вечерам. В чем же тогда дело?

Медленно текли недели, и новые сексуальные игры с Мари стали ему приедаться. Временами, когда он смотрел на обожающее лицо Мари, он испытывал невыносимое желание убежать. И тогда он сможет иначе взглянуть на Дезирэ. Он знал, что у нее на уме, — она была сучкой в течке.

Неделями Дезирэ подслушивала у дверей Мари и Рори, пытаясь уловить, чем они занимаются, чтобы заменить совокупление. Того, что она слышала, было достаточно, чтобы она стремглав мчалась в свою комнату и доводила себя до пика, но часто без удовлетворения. Иногда Дези по вечерам приходила к ним, торчала у них часами, извращенно представляя, чем они будут заниматься, как только она уйдет.

Дезирэ садилась на кровати, скрестив ноги так, что только Рори мог видеть, что под платьем у нее ничего нет, он мог видеть подвязки чулок на белых бедрах, и завитки треугольничка темных волос на лобке; только он мог уловить аромат ее настойчивого желания. Это был запах, который он узнавал сразу, запах, который возбуждал его.

Дезирэ не испытывала никакой вражды к своей сестре. Если не считать того факта, что Мари обладала мужчиной, которого хотела она, Дези любила ее. Если бы она могла запретить себе желать Рори, она бы так и сделала. Но она не могла думать ни о ком другом, кроме него.

Со времени вынужденного заточения Мари Евгения очень редко покидала дом. Она чувствовала, что стоит ей уйти, и какое-нибудь ужасное бедствие обрушится на семью. Но однажды ее пригласила старая приятельница, которой она просто не могла отказать. Перед уходом она предупредила Рори — и очень выразительно, — что Абсалом и Силия будут весь вечер наготове, если им что-нибудь понадобится. Рори понимал, что это означает, — если он вздумает покинуть дом, Абсалом потащится за ним, как в прошлый раз.

В тот самый момент, как Евгения оставила дом, закрыв комнату Мари, а Силия и Абсалом ужинали на кухне, в дверном проеме своей комнаты появилась Дезирэ, с видом проститутки с Бурбон-стрит. Она знала, что мать уйдет, и подготовилась к этому. Совершенно голая и сильно надушенная, она ждала, когда сверху спустится Рори. Когда он появился на лестнице и взглянул вниз, нужды в словах уже не было. Он набросился на нее в ту же секунду, как только за ними захлопнулась дверь ее комнаты.

В отличие от Мари, Дезирэ не нуждалась ни в каких инструкциях. Она сама расстегнула его брюки еще раньше, чем он увлек ее на пол. И в тот момент, когда его губы целовали ее, ее рот нашел его восставший член. Он охватил ее голову руками, когда она губами принялась нещадно вбирать его, и Рори негромко вскрикнул, почувствовав, как ее острые зубки прихватили его плоть. Дези ждала этого момента месяцы — одинокими ночами она мысленно представляла себе этот процесс. Они кончили на полу под дверью.

Позднее, когда Дезирэ ложилась спать, она подумала: «По крайней мере, я удержу Рори дома для Мари…»

4

Ровно через девять месяцев со дня свадьбы Мари родила маленькую девочку. Ребенок был миниатюрный и нежный, и спустя несколько недель стало очевидно, что она будет точной копией своей бледной, светловолосой матери. Вопреки упорным возражениям Евгении, Рори и Мари назвали ее Килки, по названию местности в Ирландии, где родился его отец и которое для Рори ассоциировалось с романтикой и красотой. Это имя быстро трансформировалось в Кики.

Через два месяца Мари снова была в положении. Она едва успела встать с постели. Ей потребовалось шесть педель отдыха, чтобы восстановить силы после рождения Кики, и она была очень истощена, когда доктор сказал, что ей снова надо лежать. Вторая беременность протекала еще тяжелее, чем первая. Она чувствовала большую слабость и была благодарна всем обитателям дома, кто находил возможность зайти и посидеть с ней. Доктор Эре, опасаясь выкидыша даже при условиях постельного режима, прописал ей лекарства, которые держали ее в полусонном состоянии.

Рори предпринимал полуискренние попытки развлекать ее по вечерам, по теперь Мари не выражала желания, чтобы ее веселили. Большую часть дня она проводила в полудреме, что только усиливало ее апатию. Она с трудом заставляла себя вечером держать глаза открытыми. Но как только Мари впадала в это состояние полуоцепенения, она ощущала на себе глаза мужа, нетерпеливо выжидающие, когда она отключится. Просыпаясь утром, прежде чем принять свою порцию таблеток, она мучилась страхами, раньше ей неведомыми, — смутное беспокойство, отчуждение от других обитателей дома, неопределенная боль отвержения и предательства.